Не хотелось бы этим постом оскорбить чьи-то чувства, поэтому особенно нежных дальше прошу не читать, но сегодня в рамках фестиваля NET (New European Theatre)​ прошел показ оперы «Евангелие» в Хлебозавод​ и рассказать о нем надо.

Хотя бы потому, что возможно это первое событие фестиваля, которое не получилось, но при этом умудрилось подарить очень важное ощущение.

Композиторы Мария Марченкова и в первую очередь Алексей Коханов​, в каком-то смысле разложили определение слова «опера» (как синтез слова, драматического действия и музыки) на составляющие. Первый акт перформеры читают первые 9 глав из Евангелия от Луки. Читают дословно, иногда по памяти, иногда с листа. Кто-то с книгой в руках, кто-то с экрана мобильного телефона. Все актеры импровизируют с подачей, с музыкальной фактурой, не подавляют свою индивидуальность, а оркестр подхватывает их импровизацию, вторит ей и отзвучивает ее. Второй акт, если не ошибаюсь, должен в свою очередь демонстрировать примат музыки над действием. В третьем же все составляющие должны наконец слиться в гармонию, чтобы полностью пропасть в четвертом, где перформеры просто выходят на сцену и рассказывают о своих личных мыслях о войне в Сирии.

Задумка, скажем прямо, многообещающая. Музыканты оркестра фактурнейшие. Соло на трубе в конце первого акта лично в исполнении Алексея Коханова — совершенно космическое, и возможно самый драматичный и эффектный момент всего спектакля. Режиссер Вася Березин после своей «Тибетской книги мертвых» вообще никаких вопросов не вызывает ни своим методом, ни своими средствами. Идея дать после текста Евангелия эти предельно личные размышления исполнителей о войне в Сирии, где перформеры говорят свой личный (с одной стороны предельно неловкий, наивный и банальный, а с другой искренний, сентиментальный и ненадуманный) текст своими личными интонациями (у кого-то более убедительными, у кого-то менее) — тоже совершенно прекрасна. Иначе как бы мы узнали, что пусть мы сейчас и живем в ситуации защищенности от войны, мы совсем не защищены от информации о ней. А она происходит, мы это знаем, и мы — ее жертвы, даже если по нам не стреляют.

Само обращение к тексту писания — для нас сейчас почти «реформация». Нравится нам или нет, но ситуация такова, что в любом посредничестве сакральных текстов очень легко скатиться в лицемерие. И, к сожалению, все чаще мы этот процесс можем наблюдать в церквях. Более того, все это активно подпитывается государством, а значит будет только распространяться и в конце концов погубит само значение этих текстов. В таких условиях позволить перформерам озвучить Евангелие во многом в свободной манере интонаций — шаг значительный.

Если кто не знает, Березин работает с неуютными, заброшенными, пустыми пространствами. «Строение #17» Хлебозавода, в котором недавно разместился его Binary Biotheatre​ (Бинарный Биотеатр) — тоже представляет из себя нечто наподобие гигансткого неотапливаемого хранилища (где вообще чудо, что присутствует электричество). В результате ему удается добиться того, что в крайне индивидуальном прочтении сакральный текст начинает заполнять собой заброшенность и недружелюбность помещения. И той самой духовности, о которой сейчас принято так много и так агрессивно рассуждать становится в разы больше. Его спектакль напоминает, что храм — там, где люди искренне говорят с богом, а не там, где много золота, дорогих машин на парковке и на входе продают крестики из Китая.

Как видите, на уровне замысла все выглядит невероятно масштабным и важным!

Тем обиднее признавать, что реализация в эти показы не удалась. Начиная с того, что даты были заявлены две: 1-е и 2-е декабря. Два показа с началом в 20:00. Но полная продолжительность оперы — 4 часа. Помещение неотапливаемое совершенно. То есть в прямом смысле внутри не теплее, чем снаружи. В итоге сегодня исполнили только 1-й и 4-й акты. Завтра же исполнят оставшиеся 2-й и 3-й. Все бы замечательно, но зрители об этом узнают на месте. Заранее их никто не предупреждает о необходимости посещения обоих дней для того, чтобы увидеть всю оперу целиком.

Разумеется, уже через час после начала, желающих провести на холоде еще три часа и выйти в полночь практически не находится, поэтому никто не в обиде и все даже рады, но вот эта разлаженность проникает и в само действие. Кто-то забывает слова, кто-то выпадает, где-то приходится включать тепловые пушки (которые вообще-то очень шумные, а это все же опера), поскольку зрители начинают в прямом смысле аккомпанировать солистам стуком зубов. Все тонкие элементы начинают разваливаться. И в какой-то момент под одним из артистов даже реально проваливается кусок сцены (к счастью все не критично, и вроде бы все целы, даже без синяков).

Безусловно, когда артисты еще не покинули пространство, медленно маршируя наверх, а зрители уже пробегают между ними, чтобы как можно скорее подобраться вплотную к заветной тепловой пушке — это особая атмосфера антипафоса, хорошей такой анархии. К тому же, вера в принципе подразумевает лишение, отсутствие (если зафиксирован факт присутствия, то не нужно верить, тогда ты просто знаешь). И вроде бы такая банальная вещь, как отсутствие тепла и комфорта, реальная угроза здоровью, сильно влияет на восприятие, делает зрителей уязвимее перед содержанием произведения. Но конкретно сегодня отсутствовала еще и атмосфера церемониальности, не было ощущения исключительности момента. Напротив, вначале испытываешь даже некоторую неловкость, как-будто подглядываешь за недоделанным шедевром.

По мере развития, действие нарастало и в конечном итоге убедило. То самое незабываемое соло на трубе окончательно известило об успехе. Но опять же — целиком воспринять весь замысел, его красоту и величие, возможности нет. Даже если предположить, что кто-то пойдет оба дня, не уверен, что он сумеет из такой странной комбинации (в первый день начало и конец, во второй — середина) собрать единое целое.

И справедливости ради надо заметить, что фактически создатели никого не обманули, они с самого начала заявили что опера — не что иное как «попытка прочтения и переосмысления текста писания». И вот, с большой грустью, приходится признать, что «прочтение» и «переосмысление» получились, а «попытка» не удалась.

Надеюсь, что исключительно в этот показ.

Потенциал у произведения огромный, он чувствуется.

И отчаянно хочется верить, что в следующие показы его удастся раскрыть достойным образом.

Но в конечном счете вот что возможно самое важное!

Ты приходишь в заброшенное, убитое и никому долгие годы не нужное промышленное помещение, мерзнешь в нем до чертиков два с половиной часа, пока тебе читают Евангелие от Луки. Дословно и полностью. Да еще и заканчивают темой войны в Сирии. И как будто этого было мало, каждое слово еще и переводят на язык глухонемых.

Да уже за одну возможность почувствовать себя в Берлине, а не в Москве, становится неважно получилась попытка или нет.

И даже несмотря на то, что тебе в итоге представили не произведение, а какие-то отрывки из разряда «для прессы», да еще и в таком сыром виде, ты все равно выходишь довольный как слон.

Подозреваю, что именно из–за того, что потенциал есть, и он значительный. А значит какая-нибудь попытка да удастся непременно (возможно уже следующая). И значит есть шанс, что когда-нибудь мы сможем не просто ощущать себя, но и жить как в Берлине! ;)

p.s.

К посту прилагаю немного фото нового Бинарного Биотеатра (что-то мне подсказывает, что глазом моргнуть не успеем, как станет он еще одним местом паломничества в столице). И, конечно, небольшие и ничего не говорящие отрывки того самого соло трубы, которое привело меня в такой восторг.

Наслаждайтесь, и непременно попробуйте в следующий раз попасть. Вдруг именно у вас все срастется. :)

___________

Источник материала и видео: https://www.facebook.com/inner.emigrant/posts/364285784020331

Самые свежие обзоры и обсуждения всегда первыми в Facebook: https://www.facebook.com/inner.emigrant