С начала полномасштабного вторжения, некоторые независимые российские медиа участвовали в построении образа жителей национальных республик как провоенных и исключительно лояльных власти. 

Рассказывая о войне и об отношении жителей национальных республик, зачастую журналисты не упоминают антивоенные движения или активистов из республик, тем самым участвуя в нарративе Кремля о том, что русские хорошие, и не так уж виноваты в войне, а вот все эти «дикари» и «азиатчина» — главные головорезы. 

23 февраля в издании «Люди Байкала» вышел материал под заголовком «Два года войны: что жители Иркутской области и Бурятии говорят о погибших военных», где два соседних региона противопоставляются по потерям и отношению людей к войне. Если в статье про Иркутскую область звучат антивоенные голоса и одна героиня говорит, что «все устали от войны», то при чтении материала про Бурятию создается впечатление, что все войну поддерживают.

В статье рассказывается об исследовании социолога, участницы Лаборатории публичной социологии Аиды Белокрысовой, в котором разговоры с жителями Бурятии произвели на нее «обескураживающее впечатление». «Во многих других регионах России это совсем не так» — делится впечатлениями Аида Белокрысова. Другие участники Лаборатории в это время отправились в Краснодарский край и Свердловскую область. Сейчас они сводят результаты поездок в один аналитический отчет.

Таким образом, у журналистов и исследователей пока нет окончательных данных исследования по разным регионам, и не упоминается, в каких еще регионах и районах Бурятии побывала социолог, чтобы утверждать, что в Бурятии все спокойно относятся к войне, а в других регионах иначе.

Традиционно в этике бурят присутствует сдержанность в выражении чувств, например не принято плакать на похоронах, проявлять нежность на людях или громко ругаться. Подобное незнание специфики региона и народа приводит в выводам, граничащим к расистским клише.

«Люди Байкала» также очень вольно используют определение «бурятский» — например, никто в самой Бурятии не скажет «бурятский город Кяхта» или «бурятская Селендума» (так как в этих населенных пунктах буряты составляют меньшинство.)

6 июня в «Медузе» вышла статья с заголовком «Мы все умрем, а народ будет жить. В Калмыкии живет больше буддистов чем где-либо в Европе. Многие из них охотно идут воевать с Украиной. Вот как оправдывают войну те, чья религия отвергает любое насилие». Этот материал изначально вышел в издании «Верстка» совсем под другим заголовком «Если Россия останется такой, какая есть — я не вижу перспектив ни у нее, ни у Калмыкии».

В заголовке «Медузы» подсвечивается кремлевский нарратив, что многие калмыки поддерживают войну и не смотря на мирную ненасильственную религию охотно идут воевать с Украиной. При этом в оригинальной статье нет даже прямой цитаты или какой-либо статистики по военнослужащим и отношению региона к войне. Зачем делать акцент на буддизме, если и в христианстве отвергаются любые формы насилия?

Похожий материал вышел и у беларуского независимого канала «Вот Так», где есть строчка «десятки тысяч калмыков добровольно пошли убивать украинцев». Снова нет ни статистики, ни этой цитаты в оригинальном фильме Радио Свободы. Зато можно подумать, что Республика Калмыкия и ее жители сами решили объявить войну Украине и толпы калмыков обивают пороги военкоматов. «Кровожадные! Дикий народ!», — может подумать человек извне, не знакомый с республикой и ее жителями.

15 сентября 2022 в репортаже для «Черты» и «Людей Байкала» журналист Владимир Севриновский рассказывает о Надежде Байкаре.  В самом начале статьи редакции «Черты» и «Людей Байкала» отмечают, что «Тува — самый бедный регион России и один из самых воюющих» и назвали Надежду женщиной из «старого воинского тувинского клана». Впоследствии сам Севриновский в другой статье написал про это следующее: «Пришлось объяснять, что родители и деды героини занимались чем угодно, но только не войной, а «военный клан» образовался в позднем СССР и ничем не отличается от советских воинских династий где-нибудь на Урале или в Приморье.»

Мы согласны с автором и называть регион "самым воюющим" нельзя, потому что регион не воюет с Украиной сам по себе и по собственной инициативе. Эту войну начали в Москве, а не в Улан-Удэ или в Кызыле. И ни один регион не решал, быть ему "воюющим" или нет. В этом вопросе у регионов просто нет субъектности, которую подразумевают авторы подзаголовка.

Как и чем измеряли самый воюющий регион? 

На тот момент по абсолютному числу погибших лидирует Краснодарский край, Свердловская область, Башкортостан и Челябинская область. Тыва возглавляла список с учетом плотности мужского населения, но это скорее говорит о том, что коренное население активно пускали в расход как пушечное мясо.

В статье Медиазоны описаны страшные преступления, совершенные российскими военными, совершенные российскими военными на фоне политических и идеологических разногласий из-за войны в Украине. В материале описаны пять случаев насилия, но в колонке про убийство Николая Березуцкого и убийства в лагере для мобилизованных «Гренада» везде указана только одна национальность преступников: «тувинец зарезал», «тувинский мобилизованный». 

Довоенная традиция указывать этническую принадлежность преступников только порождает расистские представления у  читателей. Так часто пишут  русские националисты. Но если мы хотим жить в свободном и демократическом обществе, то такие  высказывания от либеральных независимых СМИ недопустимы.

В западных странах антирасистское движение существует куда дольше, поэтому там активисты добились разработки методических материалов, которые документируют расовую и этническую предвзятость в освещении преступлений в СМИ.

Например, в исследовании Equal Justice Initiatives указывают на расовую предвзятость в более чем 20 различных темах, связанных с освещением в СМИ, включая использование изображений, выбор языка, представление обвиняемого и жертвы, а также происхождение репортёра. Этническая принадлежность не является причиной или определяющим фактором преступления и не должна представляться таковой.

Её использование, скорее всего, отвлекает общественность от понимания причин преступления и порождает расистские стереотипы. Таким образом, даже независимая журналистика может поддерживать эти стереотипы, делая акцент на этнической принадлежности, когда она не имеет значения.