Публикуем текст публициста Ильи Будрайтскиса о самой значительной книге революционного деятеля, написанной им в изгнании в 1936 году и оказавшей огромное влияние на левое движение по всему миру. Без этой книги не могла обойтись ни одна попытка обосновать социалистическую альтернативу сталинизму и советскому опыту, а ее метод и сегодня может быть востребован теми, кто стремится изменить общество.

Сегодня можно точно сказать, что «Преданная революция» — самая важная книга Льва Троцкого. Ни одно другое произведение из его огромного наследия не может сравниться с ней по силе политического воздействия — на современников, сторонников, врагов с самых разных сторон, и даже на тех, кто выбирал в XX веке лишь позицию наблюдателей за исторической драмой русской революции и Советского Союза. Эта сила «Преданной революции» с течением времени постоянно возрастала, особенно резко и явно проявляясь тогда, когда каждое новое политическое поколение задавалось вопросом о природе противоречий советского общества. В конце 1930-х, «Преданная революция» произвела огромное впечатление на подавленных сталинскими чистками коммунистов за пределами СССР. Без этой книги невозможно представить себе интеллектуальное и политическое развитие движения «новых левых», истоки которого уходят в массовый исход из европейских просоветских компартий после 1956-го года. «Преданная революция» находилась в центре размышлений и разочарованных сторонников социализма, превратившихся в его моральных обличителей, вроде Джорджа Оруэлла или Артура Кестлера. К прогнозам Троцкого постоянно обращались в своих идеологических битвах на невидимых фронтах «холодной войны» многочисленные западные советологи. Наконец, «Преданная революция» прочно утвердилась в качестве своеобразного «символа веры» для троцкистов, сторонников IV Интернационала, получившего новый импульс развития в 1960–70-е гг. Фактически, любая попытка обосновать социалистическую альтернативу сталинизму и советскому опыту — от Тито до Муаммара Каддафи — не могла обойтись без использования тех или иных положений этой книги.

Если за пределами СССР «Преданную революцию» не переставали читать и обсуждать, то в самом Советском Союзе ее не переставали бояться. Наверно, ни одна другая книга не была здесь в такой степени запретной и недоступной. В середине 1970-х советский диссидент-марксист А.Зимин писал о непрекращавшейся бешеной, порой выходящей за пределы рационального понимания, войне против троцкизма, объявленной советским официозом. В этой перманентной антитроцкистской кампании были «перемешаны десятилетиями воспитанная безрассудная ненависть, расчетливое лицемерие и страх <…> перед самим заклятым словом «троцкизм»» (1). Действительно, почему во времена Хрущева и Брежнева, когда партийные оппозиции 1920-х давно стали частью искаженной до неузнаваемости «истории партии», а в живых не осталось почти никого из их участников, «антироцкизм» превратился в особую, динамично развивавшуюся идеологическую индустрию? В годы застоя, когда знакомство с текстами Троцкого было фактически невозможно, государственные издательства продолжали выпускать многотысячные тиражи «антитроцкистской критики». Эти книги и сегодня способны поразить глубоким знакомством их авторов с нюансами истории групп Четвертого Интернационала во Франции или Латинской Америке, деталями биографий их лидеров и обильными цитатами из зарубежных троцкистских газет и резолюций (2). Однако тщетно искать хоть в одном из подобных сочинений прямые ссылки на произведения самого Троцкого и даже названия этих произведений. Очевидно, что главная опасность «троцкизма» для советской правящей элиты состояла, на самом деле, отнюдь не в «авантюризме» западноевропейских крайне левых групп и не в мифической связи с враждебными разведками. В текстах Троцкого, и прежде всего, в «Преданной революции», узнавалась не только потенциальная угроза последовательной критики советской бюрократии слева, но и готовые основания для политической программы движения, способного сделать из этой критики практические выводы.

Эта книга, написанная Троцким в 1936 году в Норвегии, в политическом изгнании, была непосредственно адресована западной аудитории, сочувствовавшей СССР. То был крайне важный и невероятно сложный момент для критики советского режима. Запад вступала в последний этап «европейской гражданской войны», когда фашизм превращался в глобальную угрозу, единственной альтернативой которой выступал сталинский Советский Союз. Гражданская война в Испании и политика «Народного фронта» во Франции были последними пунктами этого исторического противостояния, острота которого, казалось бы, должна была исключить из повестки дня любые нюансы и неоднозначность оценок. Многие европейские интеллектуалы, прежде предпочитавшие находиться над схваткой, переживали момент необходимого самоопределения, в котором безоговорочное оправдание советской внешней и внутренней политики принимало характер этического императива. Ветераны секций Коминтерна, решительно подавляя собственные сомнения, объявляли любую критическую позицию в отношении советского руководства актом капитуляции и фактическим переходом на сторону противника. Организованные рабочие, следовавшие за своим коммунистическим и социал-демократическим руководством, более, чем когда-либо, полагались на правильность его линии и верность внутреннему чувству долга.

Для Льва Троцкого отношение к судьбе СССР никогда не было этическим вопросом. Отвергнув требование ради единства закрыть глаза на начинавшийся в СССР «большой террор», Троцкий не воспринимал разоблачение сталинизма как моральную задачу. Не случайно позже он напишет эссе «Их мораль и наша», где обрушится на любые попытки подменить политическую ответственность этической. Для него речь шла не о выполнении долга перед самим собой, но о судьбе всего коммунистического движения, неразрывно связанного с судьбой СССР.

Однако читатель, к которому, наверное, больше всего хотел обратиться Троцкий, — это все–таки советский читатель. «Преданная революция» — это не только блестящий анализ внутренних противоречий советского общества, не только глубокий прогноз его развития в будущем, но и попытка начать сложный разговор о способности самих советских людей определять это будущее. Неслучайно на рубеже 1980–90-х, когда «Преданная революция» на русском языке стала общедоступна, многие ее читатели рассказывали о глубоком личном переживании, которое было связано со знакомством с книгой Троцкого. Эта обратная связь с советским обществом, даже призрачная возможность влиять на состояние умов внутри СССР, была исключительно важна для автора «Преданной революции».

«Преданную революцию» принято трактовать как гениальное предсказание грядущего коллапса СССР и точной характеристики того типа капитализма, который может возникнуть на обломках советского наследия. Для большинства троцкистов ключевым в этой книге является четкое определение природы СССР в качестве «деформированного рабочего государства». Однако ни первое, ни второе, при всей своей значимости, не являются, на мой взгляд, главной отличительной чертой этой книги. В конечном счете, еще с 1920-х критики СССР слева предлагали самые разные варианты определения его нового общественного строя. К моменту написания «Преданной революции» уже существовали многочисленные трактовки советского общества как «государственно-капиталистического» (которые, в свою очередь, сам Троцкий неоднократно подвергал критике). За ними в предвоенные годы последовали концепции «азиатского способа производства» (Витфогель) и «бюрократического коллективизма» (Шахтман). Наконец, в 1950–60-е получили развитие идеи «нового класса», известные в советском самиздате в основном в версии Милована Джиласа (3).

На всем протяжении существования Советского союза его сопровождал поиск наиболее теоретически обоснованных объяснений, целью которых было, в конечном счете, вписать этот феномен в свою систему представлений как законченную модель странного и обреченного эксплуататорского общества. Именно таким моделям Троцкий противопоставлял понятие «двойственной природы» СССР, где экономический базис был заложен рабочей революцией, а политическая власть узурпирована бюрократией. Советское общество, даже замороженное сталинским режимом, продолжало нести в себе внутреннюю потенцию к изменению, а его судьба никогда не представлялась решенной окончательно.

Знаменитый биограф Троцкого, Исаак Дойчер, неслучайно писал: «“Преданная революция»— это самая трудная книга Троцкого, и только непредубежденный читатель, не принимая и не отвергая ее целиком, сможет извлечь из нее пользу» (4). Любой из выводов этой книги не звучал как приговор, а история СССР в ней как бы обрывалась на полуслове, ожидая собственного продолжения. Так, призыв Троцкого к антибюрократической рабочей революции выглядит не такой уж фантастикой, если вспомнить о массовой стачке в Новочеркасске 1962-го года или нереализованном потенциале всесоюзных забастовок шахтеров в 1989–90 гг. Надежды, пусть и тщетные, на «самореформу» советской системы, казавшуюся невозможной в 1930-е, определили настроение целого поколения советской интеллигенции на рубеже 1950–60-х гг. Наконец, сама двойственность и неоднозначность советского наследия в полном объеме становится очевидной только сейчас, когда и на уровне интеллектуальных рефлексий, и на уровне массового сознания оказывается невозможным разделить общество по принципу «за» и «против” СССР. Больше того, социальный порядок современной России, с отсутствием четких границ между коррумпированной государственной бюрократией и большим бизнесом, требует постоянного возвращения к выяснению «двойственной» природы советского государства.

«Преданная революция» — это не только книга о нашем прошлом и настоящем, не только образец всестороннего анализа советского феномена, но и важная часть марксистской традиции в целом. И в самой фигуре Троцкого, и в его самой значимой работе присутствует та неразрывная связь теории и практики, научного анализа и программы политических действий, которая оказалась почти утеряна для «западного марксизма» второй половины XX столетия. Сам метод «Преданной революции» сегодня может и должен быть востребован теми, кто не только стремится изменить современное общество, но и хочет понять, как и почему оно должно быть изменено.

________________

Примечания

(1) Зимин А. Социализм и неосталинизм. — N.-Y., 1981 С. 135

(2) Например,: Басманов М. В обозе реакции: троцкизм 30–70-х годов. М., 1979

(3) Наиболее полный анализ различный марксистских интепретаций СССР — см. в кн: Marcel van der Linden. Western Marxism and the Soviet Union http://libcom.org/library/western-marxism-soviet-union-marcel-van-der-linden

(4) Дойчер И. Изгнанный пророк (1929–1940). М., 2006 с. 334