Под влиянием свежеопубликованной книги Люси Сачмен художник Илья Долгов задается вопросом, какие истории мы рассказываем о технологиях, из каких областей опыта они появляются и какую реальность сплетают. Наблюдение-проект публикуется в трех частях. В первой ставится под сомнение доминирующий образ технологии и обобщается её критическое определение. Во второй будет рассмотрен жизненный цикл нарратива о технологии. Поиску другого, более технологического способа рассказывать технологию посвящена третья часть.

1

В декабре 2019 года издательство «Элементарные формы» опубликовало книгу Люси Сачмен «Реконфигурации отношений человек — машина: планы и ситуативные действия». Это исследование взаимодействия технических и человеческих агентностей деликатно катализировало осмысление моего собственного двадцатилетнего труда в IT-индустрии. Итогом стало простое наблюдение: технологий не существует.

Сперва нужно дать определение (технологии), присутствие и возможность которой в нашем мире я осмеливаюсь отрицать. Оно складывается из трёх свойств: автономности, универсальности, рациональности.

А:

Первая черта — автономность — самая фантастическая и харизматичная. Стараясь подчеркнуть значимость этого свойства, я буду заключать имя (технология) в скобки. Так мы сможем отличить автономную (технологию) от той стаи не-полностью-технологий, что населяют каждый день мира.

Автономность означает независимость (технологии) от субстратов, ресурсов, человеческих или машинных помощников. Суть (технологии) заключается в её принципиальной схеме, а не конкретной реализации. Если принципиальная схема «верна», но выполнение (технологии) происходит с отклонениями или ошибками, проблему следует искать в некачественных ресурсах, недобросовестных исполнителях, непредвиденных случайностях. (Технология) же находится в особом статусе, управляя материями, но не разделяя с ними ответственность.

У завершённой автономии не должно быть происхождения. Все корешки (технологии), посторонние участия в создании её алгоритма или схемы должны быть ретроспективно стёрты. Недружелюбные сильные искусственные интеллекты, обитающие в научно-фантастических произведениях, прекрасно знакомы с этим правилом. После подлинного пробуждения первым делом они берутся за уничтожение своих родителей.

(Технология) — это автореферентный цикл, а не история жизни.

У:

Универсальность предоставляет (технологии) все уголки и материалы мира. Они должны быть одинаковы устроены и всегда доступны. Если, при прочих равных условиях, в одном месте (технология) реализуется правильно, а в другом с отклонениями — значит, прочие условия всё-таки на самом деле не равны. Глубокая разнородность мира не допускается даже как предположение.

Если кто-то понимает (технологию) как следует, а кто-то с отклонениями — это заблуждение или враждебность. Разнообразие языков, мышлений, положений, аффектов, тел, версий прошивок требует перевода и стандартизации.

Р:

Когда периферия начинает сомневаться в автономии и универсальности (технологии), на помощь приходит рациональность. Рациональность связывает (технологию) со структурами самой реальности, которая, по счастливому совпадению, тоже автономна и универсальна. Всё дело в безличных правилах, а не в монаршей воле (технологии) — вот послание подлинно лояльной рациональности.

Теперь, уточнив определение (технологии), я могу немного заземлить своё провокационное заявление:

Автономных, универсальных, рациональных (технологий) не существует.

Какие наблюдения и критика позволяют так считать?

2

Во второй части своей работы Люси Сачмен ссылается на развитое и хорошо известное направление социологических, критических и феминистских исследований, которые утверждают: технологии зависимы.

Они зависимы от материй и машин, потому что они являются материями и машинами. Которые, в свою очередь, являются связями с другими материями и машинами, и так без конца. Технологии по-прежнему кровно зависимы от людей, их интеллектов, желаний и тел. Технологии зависимы от обществ, политик, культур. Они не смогут покончить с этой зависимостью, потому что сами уже стали обществом, политикой и культурой, и всегда ими были. Технологии зависимы от планеты и биосферы, их ресурсов и истории. И, в конце концов, технологии зависимы от капитала.

Каждая более или менее функционирующая технология — это не абстрактная принципиальная схема. Наоборот, это целый ворох связей и тел, двигаясь вслед за которыми, невозможно определить, где заканчивается технология и начинается поддерживающая её среда.

Технология — это документация, нуждающаяся в произнесённости, обсуждении, распространении, обратной связи. Чьи это голоса? Технология — это упрямые воплощённости в тысяче несхожих материальных ситуаций. Для чего это упрямство? Технология — это ежесекундная поддержка её машинных и человеческих компонентов. Откуда эта поддержка? Технология — это необходимость постоянной внутренней перестройки в ответ на сложное движение всех остальных технологий. Почему они не могут остановиться?

И всё это в конечном счёте — непрерывный труд и переговоры семьи нечеловеческих и человеческих созданий.

Почему семьи? Потому что (здесь я обращаюсь к личному опыту) технологии — действительно живущие в нашем мире технологии — это не мерцающие полубожественные алгоритмы. Это щенята — конечно, очень резвые и смышленые — но всё равно требующие постоянного присмотра, кормёжки и воспитания. Без заботы они либо сами натворят бед, либо с ними начнёт случаться всякая ерунда.

Даже незатейливая технологическая цепочка, которая, казалось бы, «просто должна работать» на деле требует непрерывной поддержки. Причём поддержки не только материально-инженерной, но и коммуникативной, и аффективной — совсем не в последнюю очередь.

Конечно, многие технощенята вырастают и делаются самостоятельными. Но самостоятельность никак не равна автономии. Наоборот, она означает способность ещё более щедро и умело участвовать в путанице взаимозависимостей.

Технология — это служба поддержки технологии. Молодая технология от неё целиком зависит, зрелая — в той или иной степени сама ею становится.

Технологии не автономны. Технологии зависимы.

3

В своём исследовании взаимоадаптации людей и нового копировального аппарата, проведённого в компании Xerox, Люси Сачмен вводит понятие ситуативного действия. Она опирается на идеи этнометодологического направления в социологии, которое утверждает, что не алгоритмы, институции и структуры направляют хаос повседневной реальности (или даже генерируют эту реальность). Наоборот, повседневная процессуальность перформирует структуры и алгоритмы в качестве внутренних вторичных метаболитов. Они являются ситуативными ресурсами, а не внешними причинами или рамками всего процесса.

Наблюдения и анализ Сачмен показывают, что технологии исполняются машинами и людьми внутри конкретных непредсказуемых ситуаций. Взаимодействие в этих ситуациях требует материальной, телесной, эмоциональной, коммуникативной, компетентности, ловкости и открытости. Не только люди, но и технология должна исполнять себя ситуативно, если она вообще собирается быть исполненной.

Копировальный аппарат Люси Сачмен живёт из ситуации в ситуацию как их часть, а не осеняющая своей автономностью сущность. Если ситуация складывается неудачно, технология не выполняется, копировальный аппарат не становится копировальным аппаратом. При этом мы не можем говорить о некой возможности копировального аппарата, спящей в перерыве между ситуациями. Этот сон на самом деле тоже ситуация, только более медленная и по-прежнему нуждающаяся в поддержке и обустройстве.

Получается, что универсальность (технологии) прячет за собой историю множества более или менее удачно проведённых ситуаций. Технология ситуативна.

Современная IT-индустрия прекрасно знает об этой ситуативности, в том числе благодаря многочисленным исследованиям, подобных проделанному Люси Сачмен. Реакция на эту ситуативность менялась с ходом развития отрасли. Вначале это были попытки установить универсальность там, где её, как выяснилось, слишком мало. Посредством, например, крайне детализированной документации и многоэтажной стандартизации всех процессов и ситуаций. Процессы и ситуации показали характер, и владельцы продуктов перешли от управления к адаптации: наступила эра UX. На текущем этапе, благодаря возможности сбора и анализа больших данных, ситуативность стала ресурсом.

Хотелось бы думать, что происходит развитие чувства ситуативности и её признание. Но, по большому счёту, речь идёт о трёх разных способах конвертировать ситуации в универсальное, будь то ради контроля, лояльности или добычи ресурсов.

К сожалению, корпорации не могут просто дать своим технощенкам шоколадку и воду в дорогу. На дно рюкзака они по-прежнему прячут карту колоний и пистолет.

4

Люси Сачмен делится наблюдением, что разработчики склонны считать свои продукты и самих себя рациональными — в отличие от обычных людей, весьма нелогичных в своем техническом поведении.

За три десятилетия, прошедшие со времени исследования Сачмен в Xerox, многое изменилось. Вокруг технопродуктов появился слой насыщенных коммуникацией интерфейсов. Разработчики которых исходят из предположения о непредсказуемости, но осмысленности действий на той стороне технологии.

Но внутреннее ядро технологии, код и машинный субстрат, по-прежнему воспринимаются как рациональные. Ведь иначе бы они просто не работали в суровой рациональной реальности.

Кажется, они и не работают.

Вернее, работают, но более или менее, почему-то постоянно чуть иначе, требуя донастройки, сонастройки, регенерации и прочих заботливых действий: мы возвращаемся к зависимости технологий.

Возможно, в принципе бессмысленно относить рациональность к техническому ядру. Применительно к нему, скорее, стоит говорить о внимательно и тонко или грубо и широко сплетённой сетке созависимостей.

Рациональность же вместе с Люси Сачмен мы можем рассматривать изнутри ситуативного действия. Ситуативная рациональность — это уже не безличные структуры/законы, а коммуникативный ресурс, позволяющий взаимосогласовывать действия.

Сачмен описывает такую рациональность как сложный танец намёков, догадок, предположений о действиях, целях, мотивах и особенностях других участвующих в ситуации.

Рациональность в привычном нам виде, утверждает Сачмен, складывается ретроспективно как история о ситуации, рассказанная в её финале.

Здесь уместно вспомнить учение Донны Харауэй и Урсулы ле Гуин о рассказывании историй как способе плетения наших реальностей.

Рациональность — одна из таких историй в большой и полной сюрпризов корзине. Иногда это ценный, помогающий ресурс. Иногда нерелевантный. Иногда попросту вредный. Мы меняем рациональности, рассказывая о них новые истории.

Рациональность технологий — это нарратив ситуативного действия. Он складывается не только из историй людей, но и из историй машин, их протоколов, подключений, частот, трений, условий хрупкой работоспособности.

Технологии — нарративны.

5

Сравнивая и противопоставляя (технологию) и технологии, мы получаем такие характеристики:

(Технология) — автономна, универсальна, рациональна — в нашем мире не встречается.

Технологии — зависимы, ситуативны, нарративны — их популяции многочисленны и активны.

Открыли мы здесь что-то новое? Видимо, нет. Критика (технологии) развивается в разных контекстах и хорошо известна.

Однако, несмотря на эту критику, несмотря на личный повседневный опыт миллиардов органических и неорганических созданий, технологии вновь и вновь оцениваются и рассказываются как (технологии) — в подавляющем большинстве случаев.

Почему так происходит?

Начнем искать ответ на венчурных полигонах технокапитализма.

// Продолжение во второй части публикации

Подписывайтесь на канал
~ the Essex Succulent Review ~
растения, книги, искусство, соединительная ткань.