Антон Лемесев ведет музыкальный блог и называет его «наш». За этим стоит не только сам автор, но и детектив Лестер. В подкасты попадает современная электроника, инди-рок и хип-хоп. Самого Лестера никто не знает. Возможно, нужно послушать «доклады» Антона, чтобы представить образ агента. ВОЖДЬ узнал о непростых отношениях автора с вымышленным персонажем, о союзе с парнями из блога «Сырника и Павлов», почему в подкастах уделяется мало внимания року, и поболтал с Антоном о состоянии современной музыки.

Лестер — это твой псевдоним?

Отчасти. Тут есть такая шизофрения: когда я начинал проект, то придумал некий образ агента, который путешествует по всему миру, собирает информацию о музыкантах, а потом составляет свои доклады. Я что-то вроде рупора Лестера, а сам он остается где-то в неведении. (С полминуты молчим — Антон подбирает слова). О нем никто ничего не знает. Я не знаю, что он ест на завтрак, какие у него музыкальные предпочтения. Может быть, он просто стесняется и не хочет быть публичным… «Окей, я буду тебе помогать, но залогом нашего сотрудничества будет мое инкогнито», — как-то сказал он мне.

Порывшись в интернете, я обнаружила, что Лестер — это город в Англии, а также фамилия англо-американского режиссера. Можно ли здесь провести связь с названием блога?

Название, на самом деле, имеет свою предысторию. В школьные времена мы с моим хорошим другом Степой проводили вместе лето в деревне. Это были 3 месяца жизни на лоне природы, когда не было связи с внешним миром, не было интернета. Это заставляло работать наше воображение, чтобы как-то себя развеселить. (Антон поначалу редко улыбается. Но теперь половину его лица занимает улыбка). И вот однажды мы придумали персонажа по фамилии Лестер. Он занимался расследованиями преступлений в вымышленном городе. Конечно, к музыке он не имел никакого отношения. Когда я решил создать свой проект музыкальных докладов, то вспомнил про своего старого знакомого. Таким образом, я соединил прошлое с настоящим, трансформировав одного персонажа в другого. А вообще, Лестер — это личность, которая идет до конца в поисках информации и всегда добивается своего.

Чем ты руководствуешься, когда выбираешь материалы для докладов, и одобряет ли это Лестер?

Мне и агенту Лестеру хочется рассказать о том, что сейчас находится в зачаточном состоянии или же представляет собой что-то новое. Чуть-чуть хотя бы, но новое. Дасбстепу пророчили долгую жизнь. Сейчас он уже не модный жанр. На смену воббл-басу пришел трэп с его минимализмом и экспрессивными тусовками, где девочки трясут задницами. Все это жутко интересно. Музыка становится частью городской жизни, перенимает эстафету трендов.

(Мысленно соглашаюсь с Антоном. Плюс еще один человек, который думает так же, как я. Который размышляет над музыкой и не следует слепо ее трендам. Хочется сказать: «Как ты прав, чувак!» — и как-то выразить свои эмоции. Сдерживаюсь. Антон говорит об интересных вещах.)

Я недостаточно рассказываю о новинках рок-музыки, потому что сейчас в ней происходит, на мой взгляд, мало чего интересного. Зацепкой становится не музыкальная значимость, а интересный внутренний смысл альбома.

В авангарде сейчас электронная музыка и хип-хоп. Такая вот сложившаяся традиция. (Пожимает плечами). Чтобы разобраться в хип-хопе, нужно внимательно читать тексты песен и изучать биографии исполнителей. У того же Кендрика Ламара тексты на страницы. А это уже литература, и в ней стоит копаться.

С самого начала Лестер задал тон интеллектуальных бесед вокруг музыки. Ребята из «Сырник и Павлов» окрестили наш с ним метод формалистским. Отчасти это так. Ведь я совсем не музыкант, а журналист. То есть моя основная задача — постараться быть объективным, а для этого нужно самому себе противоречить.

Приступая к подготовке доклада, я четко определяюсь, могу ли я рассказать о том или ином альбоме или нет. Мне не хочется, чтобы мое эссе прозвучало натянуто. Русская музыка странным образом редко попадает в обзоры (исключение составляют альбомы отечественного репера Big Russian Bo$$ и группы Everything is made in China — прим. автора). Я не русофоб, нет. Я по-прежнему верю, что сейчас в стране с музыкой гораздо лучше, чем было.

Лестер доверяет тебе?

Иногда мы друг другу не доверяем. Мы вообще с ним постарались исключить «я» из докладов, чтобы никто не путался. Это такой трюк, своеобразная игра со слушателем. С Лестером мы пересекаемся редко. Порой возникают некие трения, когда кто-то из нас не вписался в дедлайн, но достаточно пары звонков и вопрос решен.

Оправдались ли ваши с Лестером ожидания после того, как бюро начало свою работу?

Наверное, и у меня, и у него отношение к проекту очень специфическое. Проект не рассчитан на широкую публику, — я это изначально понимал. Невозможно добиться широкой популярности паблику, материалы которого выходят раз в месяц, в лучшем случае — два раза. Сейчас почти все музыкально ориентированные паблики «ВКонтакте» имеют вид трек-листов: пишут про музыку редко, еще реже — говорят. Мой формат в каком-то роде уникальный, может быть, даже устаревший. Была небольшая надежда прославиться в узких кругах, но ни у меня, ни у агента Лестера не было избытка гордыни.

Через страницу бюро я узнала, что Лестера можно слушать в музыкальном блоге «Сырника и Павлов». Расскажи об этом.

Это мои союзники. Благодаря их группе я получил большую долю подписчиков и стимул к дальнейшему развитию. В этом блоге есть не только музыкальные подборки, но и публицистика. Как-то раз я связался с этими ребятами, рассказал о своем проекте и предложил сотрудничество. Один из создателей блога — Сережа Никольский — поделился ссылкой на «Лестер» с другими админами группы, те внимательно прослушали мой блог и написали подробную статью, в которой указали плюсы и минусы проекта. После этого в группе стали появляться доклады бюро. Ребята из «Сырника и Павлов» — это настоящие добрые самаритяне.

Заметил ли ты прогресс за год существования бюро?

Если говорить о количественном прогрессе, то растет число подписчиков. Пусть это даже два-три человека в неделю. Я не ожидаю призов, стипендий, грантов, которыми меня одарят за этот проект, но я чувствую связь с группой неравнодушных к музыке людей, и меня это стимулирует. Когда все только начиналось, это был проект чисто для себя.

Я долго вынашивал идею создания музыкально-аналитических подкастов и в итоге выбрал проект детективной направленности. Как ни странно, но мне очень помогла песня британской певицы Джесси Уэйр «Sweet Talk». Помню, что ехал в автобусе, раз десять, наверное, послушал эту песню и тогда понял — пора начинать.

«С тех пор его никто не видел. О нем лишь слышат», — таков слоган бюро. Почему Лестер хочет оставаться в тайне?

Мне хочется верить в рыцарство. Может, я по натуре романтик? Мне хочется верить в человека, который делает что-то полезное, не выпячивая себя на передний план. Про Лестера совсем не обязательно что-то знать. Ведь бывает так, что докапываешься-докапываешься, а потом узнаешь всю правду и теряешь интерес. С Лестером такого не должно быть. Это все равно, что ты, к примеру, познакомился с девушкой поближе, и она оказалась, врединой, а не истинной ценительницей поэзии немецких экспрессионистов. Я держу в интриге своих слушателей.

Твоя аудитория такая же завуалированная, как и образ Лестера? Или она имеет конкретный образ?

Я просмотрел страницы всех подписчиков бюро — их не так уж и много — и могу сказать, что это люди из разных городов: это и Москва, и Саратов, и мой родной Ульяновск. Эти люди находятся на периферии, им интересно, что происходит на музыкальной сцене. Они склонны к аналитическому складу ума. Большинство из них, как ни странно, девушки. У девушек вообще повышенный интерес к поиску новой информации. Люди, которые слушают «Лестера», определенно сосредоточенны, ведь им приходится выдерживать 20, а то и больше минут моей томной речи. Им свойственная усидчивость, которой так не хватает мне.

Почему ты думаешь, что именно новинки могут вызвать интерес? Ведь можно и в старых песнях отыскать что-то, что не расследовано?

(Антон морщится. Иногда неясно: нравится ли ему вопрос, или он так сосредоточенно думает). Мне не хотелось вступать на территорию, которая до меня уже была освоена. Я не так хорошо владею материалом, как другие опытные музыкальные журналисты, Андрей Горохов или Артемий Троицкий, к примеру. Последний в журнале «Юность» писал такие материалы про рок-музыку, что мне до них расти и расти. Сейчас такое время, когда появляется много жанровых ответвлений, люди по-разному работают с ритмом и мелодией. И мне хочется жить этим настоящим.