Интеллигенция — это люди, зажатые между свободой и культурой. Поэтому интеллигент часто желает невозможного: чтобы было больше свободы и больше культуры. Но проблема в том, что это взаимоисключающие явления. Культура существует для ограничения свободы. Самые культурные люди — представители традиционных обществ. Все стороны их жизни опутаны ритуалами, правилами, табу. Традиционное общество напоминает детство. Поскольку дети пока не вполне люди, они еще очень близки природе, усвоение ими культуры идет не через сознание, не через свободный разумный выбор. Детям нормы культуры тупо навязывают. Часто под угрозой наказания, позора и прочих напастей. Поэтому ребенок вынужден подчиниться, усвоить нормы поведения и следовать им. Но сохраняется ли при этом внутренний протест, неприятие навязанной культуры? Видимо, память о насилии вытесняется очень глубоко, поскольку окультуривание детей происходит на слишком ранних этапах развития психики. Зато часто можно наблюдать как дети становятся ревностными защитниками навязанных им норм и готовы чуть ли не уничтожить того, кто ведет себя «не правильно». Еще один яркий пример «символического животного» — представители блатного мира. Здесь символическому, то есть определенным культурным нормам, уделяется столь большое внимание, что человек, не следующий им, может быть уничтожен, или репрессирован.

Возможно, агрессия к «иным», «не таким» — это та сублимированная реакция, которой оборачивается протест внутренней свободы против культуры. Приняв что-то однажды некритически, добровольно, мы легко превращаемся в духовных рабов этой навязанной воли. Чтобы разрулить столкновение свободы и культуры на жизненном пути личности, стоит совершить небольшую экскурсию к истокам культуры как таковой. В книге «О природе сакрального» я писал, что необходимо разделять понятия сакральное и сакрализованное. Иначе мы обречены блуждать в двух соснах, превращая их в дремучий лес. Сакрализованное — это все то, что составляет содержание любой культуры: сказки, мифы, ритуалы, традиционные орнаменты и так далее. У каждого общества свой набор сакрализованного. А вот сакральное — это та пустота, та иррациональная потребность, которую и заполняют культурой, всем набором сакрализованного. Вы спросите: что еще за потребность такая? Свобода. Да, она самая. Но для тех, кто слишком близок природе (детей, первобытных племен), свобода выглядит как вторжение сил природы, которые чреваты опасностью разрушения общества. Поэтому эту брешь заполняют культурой — набором сакрализованного. И заполняют волюнтаристски — через аффекты, страх наказания и т.п. Некоторые люди так и живут без знания свободы как возможности просто выбирать. Они живут с аффектами и нормами. Аффекты — это память о вытесненной природе, а нормы — это та форма культуры (сакрализованное), которую они могут понять и принять. Для таких людей культура — это «как правильно». И если в поле зрения появляется другая культура, где правильно иначе, то такие традиционалисты начинают испытывать сложные психические проблемы.

Но вернемся к интеллигенции. Судя по всему, фанатические поборники любой «правильной» культуры к интеллигенции относиться не могут. Это снобы, которые привыкли вести себя как чуть подросшие дети, пытающиеся учить младших, играя роль взрослых, а потому — «свободных». Своеобразная «культурная дедовщина». Вот такая, превратно понятая у них свобода, где сакральное полностью вытесняется сакрализованным. Интеллигента же нужно понимать как человека прежде всего терпимого к другим и их культуре. Потому свобода у интеллигента будет в приоритете. Сакральное первично, сакрализованное вторично. Свобода вначале, культура потом. Другое дело, что без культуры интеллигент тоже не возможен. Как разрешается этот конфликт? Внутренней работой по созданию собственного, личного набора сакрализованных норм, который может быть подвижным, живым, пока живо само творческое сознание человека, способное воспринимать новое, критически переоценивая прежнее. При таком подходе культура не исчезает, становится полем игры смыслов, а не набором догм. И носителем такой по-настоящему живой культуры может быть только мыслящий субъект, а не целое общество. Интеллигент выступает как творцом культуры для себя, так и возможным источником новых культурных смыслов для других.