Пожалуй, одним из наиболее емких обозначений интеллигента является такое: человек, слишком много думающий о том, что его не касается. Таким образом, это именно и есть настоящий человек как существо надприродное (культурное — в широком смысле), космическое, которого касается все и все интересует. Не случайно слова «университет» и «универсум» имеют один корень. Универсум — это мир в его целостности. Поэтому каждый настоящий интеллигент — философ, поскольку пытается охватить своим разумом всю целостность мира, во всей его сложности. Внутри себя же интеллигент этот противоречивый мир сшивает, соединяет, нося все его противоречия в себе как рок, от которого невозможно уйти.

В этой связи вспоминаются первые представители первобытной интеллигенции и творцы архаической культуры — шаманы. Обычно классический шаман в своем ритуальном облике содержал всю картину мира, со всеми его высотами и низинами, всеми сторонами. Тогдашним образом мира выступало «мировое дерево», пронизывающее прошлое, настоящее и будущее, все три уровня бытие, объединяя и чувственное и мыслимое, и подсознательное и сверхсознательное. А костюм шамана повторял в себе образ такого дерева. Настоящие шаманы могли путешествовать в своих ритуалах как в верхний, так и в нижний мир, принося оттуда какие-то ценные знания для мира среднего — человеческого. Именно так можно описать и деятельность ученых, художников, писателей. Все они что-то приносят человечеству, но путешествия их направлены при этом вглубь себя, где они пытаются находить ответы на стоящие перед обществом вопросы.

В более сложно организованных обществах на смену шаманам приходят жрецы. В чем их отличие? Если шаман сам является символом универсума, «космическим человеком», то жрец — лишь часть сложной бюрократической системы, какой-то церкви. Позже появляются «жрецы науки», или «жрецы закона». Все это слуги, бюрократы, утратившие целостность и занятые лишь той частью забот мира, которые доверила им система. Шаман существовал вне иерархии, а точнее — шаманская иерархия была не рукотворной, не системной, а строилась исключительно на народном авторитете. Тут шаман больше похож на современного музыканта, писателя, художника, который добивается всего собственным талантом. И если этот талант признан народом, обществом, то общество награждает его авторитетом и верит в него. Жрец — раб системы. Без нее он никто, его сила и власть — это сила болта в сложной машине. Сломавшийся болт легко заменить. Личность же уникальна и незаменима. А еще личность ценит свободу, как питательную среду для всестороннего развития. Всестороннего — это важно. Ибо универсум, космос имеет много сторон. Живое космическое дерево нельзя распилить на дрова, или пустить на мебель. Тогда дерево потеряет и жизнь, и универсальность, а станет единственной функцией. Так и с машиной, и с болтиком в ней. Машина заточена под конкретные функции, она не терпит свободы. Еще меньше свободы у болта. Если болт нарушает правила машины, он негоден для службы, его вышвыривают.

Тут уместно вспомнить любимое Шпенглером противопоставление культуры и цивилизации. Умирая, культура становится цивилизацией. Эта метаморфоза соответствует следующему: умирая, духовная культура, превращается в материальную; на место шаманов приходят жрецы. А шаманы уходят в оппозицию и становятся интеллигенцией — творцами и распространителями, пропагандистами духовной культуры, либо сакрального начала в культуре.

Что есть сакральное — тема отдельная. Естественно, оно не тождественно религии. В какой-то мере сакральное тождественно культуре, но скорее как источник ее, культура как потенциальность. А конкретные проявления культуры — это лишь сакрализованное. Вроде как лампочка, которая светит, если есть электричество. Лампочка — культура, а электричество — сакральное, духовный источник культуры. Сакральное — это благодать, противостоящая закону. Но эту благодать так просто не пощупаешь, в материальные носители не впихнешь. Поэтому деньги например, хотя и имеют признаки благодати, ею не являются. Опять лампочка и электричество, материальный носитель и дух-потенциальность. Если дух витает свободно, то материю можно накопить, спрятать. Так и с культурой/цивилизацией: культура возможна везде, где есть человек, а цивилизация — это инженерные проекты, сметы, тысячи рабских трудодней. Культура — это «храм в душе», а цивилизация — «золотые купола», попы на мерседесах и т.п. Культуру мы творим из себя, только из свободного человеческого духа, а цивилизация этот дух овеществляет, или заточает — как джиннов арабского фольклора магическими усилиями загоняли в сосуды — в цветные фантики, килограммы, метры, и т. п. материальные характеристики. Цивилизация, технологии, наука — наследницы магии. Здесь существует направленность исключительно на результат, на «благо». Тогда как духовная культура, деятельность сакральных личностей, подвижников, шаманов далеки от полной рационализации, и ориентированны на поддержание всеобщего, космического порядка, который — истинный источник всех благ. Цивилизация обращает нас к сиюминутному, а культура — к условному вечному.

А теперь вернемся к интеллигенции. Настоящий интеллигент наделен природой шамана. Да, он может в силу обстоятельств служить, становиться винтиком системы, но в ней он не находит себя, не раскрывается и не расцветает. Жрецы, которые тащатся от своего положения, заняты карьеризмом, пресмыкающиеся перед властью и начальством — еще одна форма псевдоинтеллигенции. Такие люди наиболее опасны для интеллигентности как явления, поскольку заковывают в броню формализма движение живого сознания. Вред жрецов тем сильнее, чем сильнее их власть. Вот почему интеллигенция, настоящая интеллигенция не может не быть либеральной. Свобода — ее воздух, ее необходимость. Только в поле свободы возможно развитие и интеллектуальных, и культурных способностей людей. Противиться же свободе в первую очередь будут люди бездарные, занимающее не свое место, псевдоинтеллигенты, мнящие себя важными шишками и не желающие уступить свой статус.

Настоящий интеллигент характеризуется еще и тем, что, подобно мифическому мировому дереву, органично сочетает в себе консерватизм и либерализм. Консерватизм в данном случае есть память, знания всего культурного опыта, накопленного человечеством. Даже знаний тупиковых, ошибочных. Но все знания должны существовать. Хотя бы для того, чтобы не повторять ошибок прошлого. Консерватизм — это «нижний мир» интеллигента, куда тоже полезно путешествовать за поиском ответов на некоторые вопросы. Но также важен и «верхний мир» интеллигента — мир свободы, мир возможного. Конечно, возможное тоже может таить в себе опасности, а потому важна эта шаманская целостность космического баланса внутри интеллигента. Умение не навредить чрезмерным знанием, умение хранить в себе это противоречие и чрезмерность, жить с этим. Вот почему я писал раньше о близости свободы и смерти, о сходстве свободы и безучастия (см. https://vk.com/wall-53646374_197), и о том, что интеллигентность подобна дзену, то есть ей невозможно научить. Это внутренний баланс, невыразимое понимание себя как мира и мира как себя. А отсюда и понимание других, и настоящее уважение к другим, которое немыслимо в машинно-аппаратной кабине-кабинете жреца-чиновника.

О феномене русской интеллигенции писали много. Тем не менее, это не уникальное явление. Такого рода социальный тип рождается везде, где существует слишком забюрократизированная система власти и почти отсутствуют проявления общественных свобод. Все колесики в таком обществе вертятся по директивам власти, поэтому настоящий интеллигент, пытаясь сохранить себя, превращается в маргинала. Либо служит системе в качестве ее жреца в рабочее время, а в нерабочее становится вольнопрактикующим шаманом. Но такое раздвоение не может не ломать, от него ряд ли появится удовлетворение самим собой. А значит, тот важный духовный внутренний «дзенский» механизм, что определяет интеллигента, будет сломан. Поэтому «русский интеллигент» — это травмированная личность, шаман, слишком страдающий от невозможности быть собой, от необходимости скрываться и притворяться. Либо его механизм покрывается ржавчиной цинизма, снобизма, ненависти ко всем и вся — более успешным, простому народу, к власть имущим. Как-то так.

А что касается судьбы интеллигента в либеральных обществах, то там он превращается в другую разновидность жреца — в специалиста определенного узкого профиля. Обычно этот жрец служит уже не бюрократической, а более подвижной, шарнирной системе — рыночной. Здесь тоже не все так просто со свободой, но что тут ее больше — факт. Именно отсюда и большинство успехов Запада. Ни одно общество, конечно, не идеально. Но думаю, что будущее — за космическими людьми. А значит, без интеллигентности человечеству не обойтись.