Делёз в «Переговорах» на 14 странице пишет, что его мечта состоит в том, чтобы быть если не невидимым, то хотя бы недоступным восприятию, и что он компенсирует эту мечту, пряча свои длинные ногти в карманах. [1] То есть Жиль, не в силах спрятаться весь, прячет свою часть — свои кисти, пальцы, ногти. Как бы «большой» Делёз прячет «малого». Но и это ещё не всё. Потому что можно продолжить, что эти кисти, пальцы, ногти — этот «малый» Жиль опять же не в силах спрятаться весь и на долго, запрятывает часть себя в написанные им тексты. Как бы уже «малый» Делёз прячет «молекулярного».

И идя в обратную сторону, если повезёт, можно наткнуться на то, что эти длинные ногти — на самом деле самые настоящие когти, способные разрывать плоть, а эти кисти с пальцами — кулаки. И прячет он не только их, но и острые-острые зубы, где-то там, под кожей своего спрятанного лица. В некотором приближении можно сказать, что там спрятано нечто по-настоящему смертельное для его врагов. И, открывая их смерть, вероятнее всего было бы наиболее естественным спросить себя, а что же в философии Делёза легитимирует убийство? Почему убить — это не плохо?

Обратимся к спинозианским лекциям Жиля. А конкретно к шестой его лекции. Она примечательна для нас тем, что там обсуждается спор некоего Блейенберга со Спинозой и поднимается вопрос о том, почему же Орест, совершивший внешне сходный с Нероном акт — убийство своей матери, не заслуживает того же обвинения, что и последний. И где-то примерно в середине мы узнаём, что так потому, что Орест убивает свою мать ввиду того, что она убила Агамемнона, то есть потому, что она убила отца Ореста. Убивая свою мать, орест преследует священную месть. И согласно Спинозе, Орест ассоциирует своё действие не с образом Клитемнестры, чьи отношения разрушены этим действием, — он ассоциирует его с отношениями Агамемнона, которые были разрушены Клитемнестрой. Убивая мать, Орест восстанавливает отношения с отношениями своего отца. [2] И далее, обобщая, Спиноза говорит нам, что он называет «благим» то действие, которое осуществляет прямое сочетание отношений, даже если оно приводит к косвенному распаду; а «дурным» то, которое осуществляет прямой распад, даже если это происходит с помощью косвенного сочетания. [3]

Со Спинозой, кажется, всё понятно. Но как же с Делёзом? Ведь он же, упрощённо говоря, продолжатель Спинозы, но не Спиноза. Ведь его философия не тождественна философии Спинозы. В каком же случае убийство неприятеля для представителей теории боевого делёзионизма не есть зло?

Автор статьи полагает, что конкретно по этому вопросу Жиль не так далёк от Спинозы, и теми различиями, что, вероятно, есть, для нужд практических на данный момент, наверно, можно и пренебречь; а потому ответ: в том случае, когда те представители ясно и отчётливо постигли, ассоциировали себе образ врага. А также когда их действие осуществляет прямое сочетание отношений.

Поэтому то Делёз и мечтал о невидимости, о недоступности восприятию. Потому что в таком случае его бы, с его точки зрения, никто бы не смог познать ясно и отчётливо, а потому и легитимно убить.

Литература и другие источники:

[1] Стр. 14. Переговоры / Жиль Делёз; пер. с франц. В. Быстрова. — СПб.: Наука, 2004. — 242 с.

[2] Стр. 94. Лекции о Спинозе / Жиль Делёз; пер. с франц. Б. Скуратова. — М.: Ад Маргинем Пресс : Музей современного искусства «Гараж», 2021. — 216 с.

[3] Стр. 95. Лекции о Спинозе / Жиль Делёз; пер. с франц. Б. Скуратова. — М.: Ад Маргинем Пресс : Музей современного искусства «Гараж», 2021. — 216 с.

[4] https://www.youtube.com/watch?v=J6KqHkjzT-Q