Войну не прекратить без изменения условий, лежащих в основе конфликтов. Прежде всего необходимо изменить доминирующую в настоящее время экономическую модель, которая усугубляет неравенство и приводит к экологическим кризисам. В данной главе мы утверждаем, что создание инклюзивной, справедливой и устойчивой экономики — важное феминистское решение для прекращения войны.

Хотя существует множество феминистских исследований, в которых описываются альтернативы доминирующей в настоящее время экономической модели экстрактивистского неолиберального капитализма (см., например, Balakrishnan et al., 2016; Bauhardt & Harcourt, 2018; Leach, 2015; Raworth, 2017), эти труды редко затрагивают вопросы войны и мира. В этой главе мы построим эти связи, опираясь на идеи феминистских экономист:ок, феминистских политических эколог:инь и феминистских исследователь:ниц развития. Мы считаем, что построение инклюзивной и устойчивой экономики имеет решающее значение для прекращения войны во всех контекстах — как глобальное, общее решение, если хотите. При этом здесь наше внимание будет сосредоточено конкретно на странах, переживших войну, а также на политике и методах, которые они могли бы внедрить для обеспечения более инклюзивного, справедливого и устойчивого мира.

Мы фокусируемся в особенности на послевоенных странах, потому что они в каком-то смысле представляют собой самый сложный случай. Войны нередко переориентируют и искажают экономические системы и зачастую оставляют инфраструктуру довоенной экономики в руинах. Экономические ресурсы, необходимые для исцеления, восстановления и преобразования после окончания войны, огромны и нужны срочно, тогда как казна страны обычно истощена. Более того, послевоенные страны, как известно, подвержены риску вновь скатиться к войне (Mason, 2019; Walter, 2011); даже в состоянии «мира» сохраняется физическое и структурное насилие.

Тем не менее, послевоенные контексты также предоставляют нам «окна возможностей» (Rees & Chinkin, 2015). Период, непосредственно следующий за политическим урегулированием войны, может быть моментом с большим потенциалом: происходит приток внешней поддержки; составляются конституции; (пере)страивается инфраструктура; разрабатываются экономические планы; устанавливаются социальные, политические и экономические механизмы, которые структурируют послевоенное общество. Организация Объединённых Наций в некоторой степени признаёт это, руководствуясь принципом «отстроить лучше, чем было» (ПРООН, 2008). Здесь мы выступаем за нечто гораздо более трансформирующее, чем подразумевает ООН, и опираемся на труды по феминистской экономике и феминистской политической экологии, чтобы предложить не столько улучшения капитализма, сколько радикальные альтернативы. Мы считаем, что для прекращения войны и достижения гендерно-справедливого и прочного мира нельзя требовать меньшего. Альтернативы, разработанные в этих контекстах, могут быть моделями с гораздо бо́льшей применимостью в «стабильных» странах, страдающих от той же неолиберальной экстрактивистской экономической системы.

Тем не менее, послевоенные контексты также предоставляют нам «окна возможностей» (Rees and Chinkin 2015). Период, непосредственно следующий за политическим урегулированием войны, может быть промежутком большого потенциала: происходит приток большого количества внешней поддержки; составляются конституции; (пере)страивается инфраструктура; составляются хозяйственные планы; устанавливаются социальные, политические и экономические механизмы, которые структурируют послевоенное общество. Организация Объединенных Наций (ООН) в некоторой степени признала это, выступив за принцип «восстановить лучше, чем было». (ПРООН, 2008 г.) Здесь мы выступаем за нечто гораздо более трансформирующее, чем подразумевает ООН, и мы опираемся на литературу по феминистской экономике и феминистской политической экологии, чтобы предложить не столько улучшения капитализма, сколько радикальные альтернативы. Мы думаем, что для прекращения войны и достижения гендерно-справедливого и прочного мира нельзя требовать меньшего. Альтернативы, разработанные в этих [послевоенных] контекстах, могут быть моделями с гораздо большей применимостью в “стабильных” странах, страдающих от той же неолиберальной, экстрактивистской экономической системы.

Ключевой элемент построения инклюзивной, справедливой и устойчивой экономики — изменение подхода к определению ценности заботы и природы в послевоенной экономике. Для обоснования этого довода мы сначала представим ключевые критические позиции, которые феминистские экономист:ки и экологи:ни выдвигают в отношении доминирующих послевоенных моделей восстановления экономики. Во втором разделе мы приводим феминистские теории о важности организации экономики вокруг ценностей заботы и снабжения, а также об их влиянии на послевоенное восстановление. В третьем разделе мы обращаем внимание на то, как феминистские экологи:ни ставят в приоритет заботу о природе и экологической устойчивости, нежели чем добычу и истощение ресурсов, и утверждаем, что это должно иметь ключевое значение для устойчивого мира. В четвёртом разделе мы предлагаем некоторые практические способы достижения инклюзивной, справедливой и устойчивой экономики, включая прогрессивные методы получения дохода и создание активного государства, которое является открытым, подотчётным и отдающим предпочтение социальному обеспечению и экологически устойчивым формам развития.

феминистские взгляды на доминирующие послевоенные модели восстановления экономики

В настоящее время политика восстановления экономики, навязанная пережившим вооружённый конфликт государствам, служит рецептом многократного возврата к вооружённому насилию, а не решением проблемы войны. Рецепты экономического восстановления, которые «выписывают» сообщества доноров — международные финансовые институты, банки, правительства стран глобального Севера — чаще всего основаны на крупномасштабной добыче и экспорте природных ресурсов наряду с приватизацией и сокращением государственного сектора в качестве мер послевоенного экономического восстановления. Хотя они и утверждают, что данные меры приведут к экономическому росту, а экономический рост в свою очередь приведёт к созданию рабочих мест и повышению доходов, что будет способствовать установлению мира и предотвращению возобновления войны, слишком часто обещанные рабочие места и повышение уровня жизни не осуществляются в значимом масштабе (Cohn & Duncanson, 2020a; Mlinarević et al., 2017). Хотя такая политика может привести к совокупному экономическому росту ВНП, она имеет тенденцию концентрировать богатство и усугублять неравенство, в то же время истощая и ухудшая экосистемы, от которых зависят жизни и их поддержание. Любая полученная прибыль является результатом перекладывания затрат на женщин и другие маргинализированные группы, а также на планету; мир — если он и устанавливается таким образом — поверхностен и ненадёжен.

Аналитика феминистских экономист:ок и эколог:инь помогает понять, как и почему данная политика экономического восстановления может оказаться столь неудачной и иметь такие пагубные последствия, поскольку она выявляет искажения и исключения, встроенные в фундаментальную экономическую теорию, на которой основаны рецепты восстановления. Феминистские экономист:ки и экологи:ни критикуют не только неолиберальную версию капитализма, управляемую мощными экономическими системами и международными финансовыми организациями с 1970-х годов; они заходят дальше, критикуя фундаментальные положения капитализма, содержащиеся в классической и неоклассической экономической мысли.

Одно из их фундаментальных открытий заключается в том, что капитализм отдает предпочтение монетизированным аспектам экономики, игнорируя при этом сферу общественного воспроизводства или неоплачиваемого труда, которая включает в себя как натуральное производство (особенно важное в большинстве развивающихся стран), так и неоплачиваемый труд по уходу (за семьей, друзьями и соседями), которые скрепляют ткань общества (Bauhardt and Harcourt, 2018; Benería et al., 2015). Второй элемент их критики раскрывает то, как капитализм направлен не на универсальное удовлетворение человеческих потребностей, а на получение прибыли, что частично достигается за счет производства, а затем удовлетворения бесконечно растущего набора человеческих потребностей — среди части населения с достаточными ресурсами. В-третьих, капитализм игнорирует опасные последствия разрушения окружающей среды и не признает ту пользу для благосостояния людей, которую общество извлекает из экосистем, в которых мы живем. Его показатель успеха —постоянно растущий ВВП—является показателем, губительным для окружающей среды (Philipsen 2015).

В целом, капитализм — это модель, в которой предпочтение отдаётся получению прибыли за счёт эксплуатации «прибавочной» стоимости труда и планеты; экстрактивистский подход как к людям, так и к миру природы, нежели чем подход, сосредоточенный на жизнеобеспечении людей и восстановлении социальной ткани или обеспечении адекватных и устойчивых средств к существованию для всех. Таким образом, подход к послевоенным странам, ориентированный на восстановление капиталистической экономики, будет сильно отличаться от подхода, непосредственно ориентированного на восстановление людей и экосистем, разорённых войной (Cohn & Duncanson, 2020a). В следующих разделах мы опираемся на некоторые из ключевых идей феминистского экономического мышления, чтобы составить «дорожную карту» для альтернативной программы действий.

преобразование экономики за счёт переопределения ценности заботы и последствия для поддержания мира

Ключевым подходом феминистской экономической теории выступает указание на равнозначную важность широкого спектра деятельности наряду с оплачиваемым трудом для благосостояния не только отдельных лиц и семей, но и экономики в целом (Folbre, 2001). В центре этой теории стоит труд заботы. Первое, что может прийти на ум, когда мы слышим «труд заботы», — это уход за детьми, болеющими и пожилыми людьми. Эта работа не только выполняется в основном женщинами, но и считается «женской работой» (Budlender, 2010). В капиталистических и патриархальных обществах эта особенность позволяет легко воспринимать как должное необходимость выполнять этот труд бесплатно в рамках семьи (Benería et al., 2015; Waring, 1988), обесценивать его и платить низкую заработную плату в случаях, когда такая работа выполняется за деньги.

Но феминистские подходы также рассматривают труд заботы более широко — как заботу не только о людях и разнообразных потребностях, присущих каждо:й (не только иметь хорошее здоровье, но, например, учиться, расти, чувствовать себя защищённо и в безопасности), но и о наших домах, наших сообществах и нашей планете. Мы также подразумеваем, что она включает в себя всю экономическую, социальную и физическую инфраструктуру, которая делает возможными все эти виды работы. Пандемия коронавируса 2020 года сделала особенно заметными множество видов труда заботы, необходимой для поддержания общества. Например, уход за семьёй дома невозможен без людей, работающих в супермаркетах, и фармацевтов. Многие из этих работников, а также работники здравоохранения не могут обеспечить такой уход своим детям без детских садов и школ. Здоровье общества невозможно защитить, если работники не имеют оплачиваемого отпуска по болезни и, следовательно, вынуждены работать даже будучи больными и, возможно, заразными. А без достаточного пособия по безработице или гарантированного минимального дохода самые элементарные базовые потребности — жильё, водоснабжение и еда на столе — недоступны для многих.

Феминистки указывают на часто игнорируемое понимание того, что все мы изначально взаимозависимы — как люди, которые нуждаются в заботе, дают и получают её (Tronto, 1993). Забота должна быть признана центральным аспектом человеческой жизни и оценена как таковая:

Феминистки указывают на часто игнорируемое понимание того, что все мы с самого начала взаимозависимы — как люди, которые нуждаются в заботе, дают и получают ее (Tronto 1993). Забота должна быть признана центральным аспектом человеческой жизни и оценена как таковая: забота — это не исключительно обязанность женщин, своего рода второстепенный моральный вопрос или работа для наименее обеспеченных слоев общества.

Забота — это не исключительно обязанность женщин, своего рода второстепенный моральный вопрос или работа для наименее обеспеченных слоёв общества. Забота — главная задача человеческой жизни. Настало время изменить наши политические и социальные институты так, чтобы они отражали эту истину (Tronto, 1993, 180).

Таким образом, феминистки выступают за фундаментальную переориентацию нашей экономики, чтобы содействовать этому широкому пониманию заботы и постановке её в приоритет. Это предполагает переосмысление того, как организованы оплачиваемая занятость, неоплачиваемый уход и работа по дому, более равномерное распределение обязанностей по неоплачиваемому уходу и работе по дому между женщинами и мужчинами, а также между домохозяйствами и обществом. Эта переориентация также включает в себя всё: от изменений в городском планировании, включая водо- и энергоснабжение, до подходов к пониманию и выстраиванию образования, а также структурированию и предоставлению социальных услуг (Heintz et al., 2015).

Как может эта ключевая идея феминистской экономики — ценность заботы и переориентация экономики на содействие заботе — изменить приоритеты послевоенной политики восстановления экономики? И как эта трансформация поможет избежать возврата к войне и приведёт к более устойчивому миру?

Объём этой статьи не позволяет дать исчерпывающий отчёт, но даже если мы ограничим анализ только одной сферой труда заботы — здравоохранением — преимущества подхода к послевоенной экономике, который отдаёт предпочтение заботе и инфраструктуре для её поддержки, очевидны и включают в себя три аспекта.

Во-первых, предоставление всеобщего доступного здравоохранения за счёт государства имеет решающее значение для построения равноправного, справедливого и устойчивого мира, поскольку потребности в медицинской помощи в конце войны наверняка будут острыми, многочисленными, широкомасштабными и, конечно же, гендерно обусловленными (см., напр. DeLargy, 2013; Rai et al., 2019). Помимо неудовлетворённой потребности в медицинских услугах, отсутствующих изначально или недоступных во время войны, к специфическим последствиям войны для здоровья относятся не только прямые — а иногда и гендерно-обусловленные — ранения (такие как ампутации, травматические свищи, воздействие химического оружия, психологическая травма), но и отсутствие прививок, распространение инфекционных заболеваний и плохое состояние здоровья, связанное с бедностью и недоеданием. Но в то время как потребности велики, доступ к медицинской помощи, вероятно, будет сильно ограничен. Война разрушает жизненно важную инфраструктуру здравоохранения, как физическую (клиники), так и социальную (смерть и увольнение врачей и медсестёр). Доступ к оставшимся медицинским учреждениям, вероятно, будет затруднён из–за проблем безопасности, разрушенных дорог и отсутствия мобильности. Как мы уже отмечали, женщины часто берут на себя бремя ухода за ранеными и инвалидизированными членами семьи в отсутствие медицинских услуг. Таким образом, они сталкиваются не только с собственными потребностями в области здравоохранения, но и с увеличением труда заботы, что, в свою очередь, ограничивает их средства к существованию и возможности трудоустройства. Предоставление финансируемой государством доступной медицинской помощи, таким образом, улучшит жизнь тех, кто осуществляет уход, тех, кто непосредственно нуждается в помощи, а также их семей.

Во-вторых, инвестиции в здравоохранение в послевоенных условиях открывают множество перспективных возможностей трудоустройства и, при однозначном намерении нанимать как мужчин, так и женщин на всех уровнях, дают возможность разрушить гендерное неравенство и стереотипы, распространённые во всех обществах и приводящие к тому, что от женщин ожидается, что они возьмут на себя основную часть работы по уходу. Создание возможностей для трудоустройства — важнейший элемент миростроительства. Оно даёт бывшим комбатант:ам и гражданским лицам возможность участвовать в обеспечении мира (Del Castillo & Bunche, 2015). Как бы то ни было, послевоенная занятость часто отсутствует, деградирует, истощается, недоступна или ненадёжна из–за ряда факторов: активы, ресурсы и рынки были уничтожены или украдены во время боевых действий; рабочая сила переместилась или была перемещена, стала недееспособной или задействована в уходе за ранеными; возможен приток недавно демобилизованных солдат, внутренне перемещённых лиц и беженцев, ищущих работу. Отсутствие возможностей трудоустройства для мужчин может привести к психологическим трудностям, более высокому уровню домашнего насилия или (повторной) вербовки в вооружённые группы или преступные группировки; а отсутствие возможностей трудоустройства для женщин может усугубить ранее существовавшее гендерное неравенство и нестабильность. Таким образом, создание возможностей трудоустройства как для мужчин, так и для женщин имеет решающее значение для обеспечения того, чтобы мир был гендерно-уравновешенным, справедливым и устойчивым.

В-третьих, построение экономики на основе заботы может способствовать заключению нового общественного договора, который может повысить легитимность послевоенного государства, способствуя устойчивости мира. Хотя в этом отношении отсутствует автоматическая или линейная зависимость, улучшение медицинских услуг может повысить доверие к правительству и, таким образом, внести скромный вклад в укрепление авторитета и легитимности послевоенного государства. Это особенно актуально, когда сфера здравоохранения также предлагает возможности для трудоустройства и обучения, гражданский надзор за программами здравоохранения и механизмы совместного мониторинга (Haar & Rubenstein, 2012).

Жестокая ирония, которую мы видим, рассматривая сферу здоровья, состоит в том, что война препятствует удовлетворению человеческих потребностей и порождает новые ужасные проблемы, одновременно уничтожая средства для удовлетворения этих потребностей. Эта тенденция повторяется таким же сложным гендерно-обусловленным образом в рамках каждой из других необходимых услуг, которые составляют социальную инфраструктуру государства: образования, ухода за детьми, социального обеспечения, системы правосудия. То же самое и с физической инфраструктурой, включая дороги, воду, энергетику, жильё и так далее. Во всех случаях война разрушает службы, на которые полагаются люди; в то же время люди нуждаются в повышенном уровне обеспечения, исходя из гендерных факторов. Построение экономики вокруг заботы — в самом широком смысле, то есть не только заботы о физическом и психическом здоровье, но и социальной заботы, образования, ухода за детьми — предлагает путь к изменению этой ситуации, к прекращению войн и построению равноправных, справедливых отношений и устойчивого мира. Мы придём к вопросу о том, как можно финансировать такой переход, но сначала представим второй критически важный аспект феминистского мышления: ценность природы.

преобразование экономики путём переопределения ценности природы и последствия для поддержания мира

Наряду с признанием важности ориентации экономики на поддержку заботы, феминистские экономист:ки в широком смысле — и особенно феминистские политические экологи:ни — утверждают, что в основе наших экономических моделей должны лежать устойчивость и уважение к планете (Leach, 2015; Raworth, 2017). Они утверждают, что приверженность устойчивому развитию предполагает признание связи между растущим неравенством доходов, демонстративным потреблением и ускорением темпов добычи ископаемого топлива и природных ресурсов (Benería et al., 2015), признания экологических ограничений для роста и осознания необходимости «безопасного рабочего пространства для человечества» (Rockström, 2009).

Рецепты феминистских политических экономисто:к и эколог:инь в отношении альтернатив капитализму во многом схожи с некоторыми идеями «Зелёного Нового курса», которые теперь проявляются в программах многих политических партий, аналитических центров и международных организаций (Tienhaara, 2019). Но для феминисток «зелёные» экономики — это не только про снижение выбросов углерода; они должны быть инклюзивными, устойчивыми и восстанавливающими; они заменяют логику «извлечения и использования» идеями цикличности и регенерации (Bauhardt, 2014; Harcourt & Nelson, 2015; Leach, 2015). Феминистские «зелёные» экономики бросают вызов маскулинистским ценностям: росту, эффективности и добыче; господству над природой и её неуправляемостью; и дорогостоящим, амбициозным техническим решениям проблем, которые мы создали. Они включают в себя переосмысление и понимание отношения людей к природе и экосистемам, а также целей жизни, отмечая, что хорошая жизнь заключается не в приобретении бо́льшего количества вещей, а в качестве ваших отношений и времени, проведённом в единении с природой. Жизнь с малым количеством ресурсов включает в себя «богатство времени»; она ценит достаточность (sufficiency) больше, чем эффективность.

Каким образом это второе ключевое открытие феминистских эколог:инь — о том, что природа, как и неоплачиваемый труд, также нуждается в придании ценности, признании её одновременно охватывающей и поддерживающей все формы жизни, включая человеческий вид, — может изменить приоритеты послевоенной политики восстановления экономики? И как эта трансформация поможет избежать возврата к войне и приведёт к более устойчивому миру?

Переосмысление нашего понимания целей экономики — от роста ВВП и «эффективной» добычи ресурсов к целям устойчивости и достаточности — изменило бы приоритеты после военного восстановления экономики, позволив послевоенным странам на самом деле «отстраивать лучше, чем было». Действительно, по мере того, как климатический кризис и массовое вымирание видов становятся всё более острыми и очевидными и мы всё лучше осознаем, каким образом изменение климата усугубляет насильственные конфликты и подрывает человеческую безопасность, необходимость интеграции в миростроительство политик и практик, направленных на решение проблемы изменения климата и кризиса биоразнообразия, и их сдерживание становится всё более ясной (Cohn & Duncanson, 2020b).

Политика в отношении инфраструктуры также потребует значительного переосмысления и преобразования. В настоящее время послевоенным государствам рекомендуется уделить первоочерёдное внимание масштабным проектам физической инфраструктуры, которые могут способствовать эффективному экспорту добываемого сырья, даже если эти проекты перекладывают издержки на людей и природу и усугубляют неравенство. Вместо этого физическая инфраструктура может быть спроектирована для поддержки восстановительной экономики замкнутого цикла — как сети снабжения, а не коридоров извлечения. Это, наряду со значительными инвестициями в социальную инфраструктуру, предназначенную для поддержки заботы, благополучия и гармонии с природой, могло бы значительно уменьшить причины структурного насилия и самой войны.

Взятые вместе, эти феминистские политики придания ценности природы будут иметь три очевидных преимущества с точки зрения их вклада в поддержание мира и предотвращение возврата к войне. Во-первых, создание восстановительной экономики замкнутого цикла предполагает отказ от использования ископаемого топлива и других ценных полезных ископаемых — ресурсов, которые, как известно, подпитывают насилие и коррупцию во многих странах (Lujala & Rustad, 2012; Halle, 2009). Потенциальная прибыль от добычи при капитализме делает эксплуатацию природных ресурсов стоящей изгнания людей с их земель, грабежей и убийств. Почти со всех уголков земного шара поступают сообщения, что людей выселяют, а также запугивают, пытают и убивают ради получения доступа к земле, под которой можно найти полезные ископаемые, нефть и газ (Global Witness, 2020). Женщины и другие маргинализированные группы становятся объектами изнасилований и сексуализироанного насилия со стороны вооружённых групп, в том числе военизированных формирований, действующих по указке транснациональных корпораций (Cohn & Duncanson, 2020a; Méndez Gutiérrez & Carrera Guerra, 2015). Переход от экстрактивизма к феминистской зелёной экономике может положить конец этому насилию.

Во-вторых, подобно инвестированию в заботу, создание восстановительной экономики замкнутого цикла могло бы способствовать устранению неравенства, несправедливости и отчуждения, которые играли столь важную роль в разжигании войны, путём предоставления возможностей трудоустройства для различных слоёв населения — для бывших комбатанто:в, а также для тех, чьи жизни и средства к существованию пострадали от войны, и тех, кто не имел средств к существованию и до войны. Устойчивое сельское хозяйство и землепользование, устойчивое использование природных ресурсов, возобновляемые источники энергии, устойчивые транспортные системы, проекты по лесовосстановлению и восстановлению торфяников, восстановление дикой природы и экотуризм могут обеспечить множество возможностей для трудоустройства и получения средств к существованию. Крайне важно, в частности, декарбонизировать* сельское хозяйство или отопление и электроэнергию в домах и на рабочих местах, а также проводить специальную политику, обеспечивающую справедливое распределение новых возможностей для трудоустройства и достойное вознаграждение труда (см. Braunstein & Houston, 2015). Такая политика, благоприятная для климата и биоразнообразия, может стать важным элементом построения инклюзивного, гендерно справедливого мира после войны.

* Декарбонизация подразумевает снижение выбросов углекислого газа. — Прим. пер.

В-третьих, восстановительную экономику замкнутого цикла следует понимать как неотъемлемую составляющую мира. Такая экономика имеет основополагающее значение для благосостояния людей: от поддержания экосистем, в которых люди занимаются сельским хозяйством и добычей пропитания и средств к существованию; до поддержания здоровой среды обитания для опылителей, от которых зависит наша продовольственная безопасность; предотвращения разрушения экосистем, ведущего к зоонозным* эпидемиям и пандемиям; поддержания чистого воздуха и круговорота воды; предоставления источников для разработки новых лекарств для облегчения страданий человека; до удовлетворения потребностей человека в отдыхе, получении удовольствия и здоровье. В этом смысле без функционирующих экосистем нет мира — только обнищание, голод и конфликты.

* Переносимым животными. — Прим. пер.

переход к желаемому порядку

Такой переход вполне возможен. Многие послевоенные страны в беднейших регионах мира имеют сравнительные преимущества, например, в области возобновляемых источников энергии, и возможность совершить скачок к благоприятным для климата стратегиям развития транспорта и урбанизации (Klasen, 2013). Тем не менее, финансовые и правительственные проблемы для послевоенных государств могут показаться непреодолимыми.

Так как же нам перейти к желаемому порядку из точки, в которой мир находится сейчас? Как нам создать справедливую, инклюзивную, устойчивую экономику, в которой приоритет отдаётся инфраструктуре заботы, поддерживающей как людей, так и экосистемы нашей планеты? Это феминистское решение для прекращения войны требует не только изменения нашего понимания целей экономической деятельности; для этого также требуются финансовые ресурсы и сильное, эффективное, подотчётное государство, которое понимает свою основную функцию как обеспечение общественного благосостояния, а не условий для неограниченной свободы капитала.

финансовые ресурсы

Для возмещения нанесённого войной ущерба и перехода к экономике, которая устраняет неравенство, лежащее в основе вооружённых конфликтов, потребуются значительные финансовые ресурсы. Но, учитывая уничтожение войной производственных мощностей экономики, укрепление военной экономики и искажающие эффекты притока международных организаций и компаний в послевоенный период, любое послевоенное государство сталкивается с серьёзными проблемами в получении доходов. Ещё до войны, вполне вероятно, государственные доходы уже были ограничены вследствие колониализма и экономической политики, ориентированной на доноров и направленной на предотвращение дефолта по долгам. Затем проблема усугубляется войной: ресурсы не просто уничтожаются, они часто захватываются военными или криминальными элитами.

Наиболее часто продвигаемые варианты получения доходов: привлечение внутренних инвестиций, приватизация государственных активов и экспорт природных ресурсов или товаров — усугубляют неравенство, в том числе гендерное неравенство. Они также часто не генерируют ожидаемых доходов из–за захвата элитой, в результате чего те, кто сосредоточили в своих руках власть и богатство в годы войны, оказываются наиболее способны — честными и нечестными средствами — извлекать выгоду из доступных сделок и возможностей. Любому послевоенному правительству может быть трудно управлять международной помощью, которая может достигать 50% ВВП в послевоенные периоды (в странах, получающих помощь в целом, она составляет от 1 до 10%) (Del Castillo & de Soto, 2017), а также подвергаться захвату криминальными и политическими элитами. Таким образом, послевоенные государства создают непростые условия для создания инклюзивной и устойчивой зелёной экономики с её амбициозными планами по предоставлению общественных благ и созданию рабочих мест, изложенными выше.

И всё же у феминистских экономисто:к и эколог:инь есть решения. Они обращают внимание на ряд механизмов, с помощью которых можно было бы финансировать создание справедливой, инклюзивной и восстановительной экономики. Во-первых, послевоенные правительства могли бы тратить больше средств на создание инфраструктуры заботы, если бы изменился способ классификации расходов на помощь. Перечисления помощи в послевоенные страны значительны, но в настоящее время — из–за правил Международного валютного фонда (МВФ) — действуют ограничения, которые не позволяют послевоенным правительствам тратить их на поддержку состоятельной инфраструктуры заботы. Но если бы было внесено изменение, классифицирующее расходы на социальную инфраструктуру как «инвестиции», а не как «потребление», чтобы признать её «качество общественного блага», послевоенные государства могли бы инвестировать более свободно, не нарушая ограничения МВФ на государственный долг (Seguino, 2016). Во-вторых, было бы доступно больше ресурсов для инфраструктуры заботы и для восстановления природы, если бы доноры решили простить одиозные долги, что является уместным действием, особенно потому, что эти долги часто накапливались коррумпированным режимом, за свержение которого велась война (Ndikumana & Boyce, 2011). В-третьих, трансформация практики налогообложения открывает множество возможностей: контроль может применяться к трансграничным краткосрочным потокам капитала (например, налог на финансовые операции); налоговые лазейки могут быть закрыты и введены более прогрессивные налоговые режимы — уклонение от корпоративного налогообложения обходится бедным странам не менее чем в 100 миллиардов долларов в год (Chan et al., 2019). В-четвёртых, перенаправление лишь небольшой части ресурсов, расходуемых во всём мире на вооружённые силы и военную технику, — около 1,7 трлн долларов в 2018 году (SIPRI, 2018) — на поддержку восстановления послевоенных стран сделало бы возможными значительные инвестиции в переход от экстрактивизма к экономике восстановления и заботы (WILPF, 2018).

сильное государство

Из вышеизложенного становится ясно, что феминистская справедливая, инклюзивная и восстановительная экономика играет важную роль для государства. Однако в послевоенных условиях, как мы отмечали выше, государства часто бывают слабыми, раздробленными и охваченными коррупцией. Хотя МФО частично настаивают на надлежащем управлении, это для них, как правило, означает не многим больше, чем обеспечение стабильной среды для рынков, в то время как для нас надлежащее управление должно означать активное, вмешивающееся государство, которое берёт заботу и восстановление природы за свою основу.

Защита сильного государства может быть неудобной территорией для многих феминисток. Государства, особенно колониальные поселенческие государства, часто становятся источником гендерной незащищённости и угнетения. Но если подумать о потребностях людей в послевоенных условиях, о потребности в хорошо обеспеченной ресурсами и хорошо управляемой социальной инфраструктуре для поддержки заботы и о необходимости найти новый способ уважать природу и жить в гармонии с ней, нам кажется очевидным, что государство должно быть частью решения. Именно государство — если оно прозрачно, подотчётно и способно реагировать — обладает легитимностью и возможностями для создания инклюзивной и устойчивой экономики, за которую мы здесь выступаем (Braunstein & Houston, 2015; Tickner, 2018).

Как строить сильные государства, которые ставят в приоритет социальное обеспечение и экологически устойчивые формы развития? Возможно, это особенно сложно в послевоенных странах, где государство было ослаблено десятилетиями политики структурной адаптации, мерами жёсткой экономии и военными действиями и где отношения патриархального покровительства имели преимущество перед общественными услугами, но большинство этих характеристик не ограничивается послевоенными государствами. Итак, в более общем плане, какие элементы могли бы способствовать такой трансформации государства? Группам гражданского общества и общественным движениям потребуются ресурсы и поддержка для обеспечения подотчётности государства (Rai et al., 2019; Ohiorhenuan & Stewart, 2008). Полезными могут оказаться такие инструменты, как анализ гендерного воздействия, совместное составление бюджета и независимый аудит правительства. Группы гражданского общества и международные организации могут использовать Международный пакт ООН об экономических и социальных правах для привлечения к ответственности послевоенных правительств и сообщества доноров. Политика восстановления экономики должна способствовать постепенной реализации экономических и социальных прав, и это правовое положение может использоваться для того, чтобы подтолкнуть государства и доноров к финансированию социальной инфраструктуры, необходимой для экономики, основанной на заботе, достаточности и устойчивости (Rees & Chinkin, 2015). Механизмы обеспечения представленности женщин и других маргинализированных групп на всех уровнях управления также будут играть центральную роль в противодействии корыстным интересам и разработке прогрессивной политики социального обеспечения и экологической устойчивости.

заключение

В этой главе мы утверждаем, что построение инклюзивной, справедливой и устойчивой экономики служит важным феминистским решением для прекращения войны. Прекращение войн невозможно без устранения коренных причин войн, в том числе — в первую очередь — господствующей в настоящее время глобальной капиталистической экономической модели, которая усугубляет неравенство и вызывает экологические кризисы.

Мы сосредоточились именно на послевоенных странах, потому что они зачастую возвращаются к вооружённому насилию. Кроме того, последствия войны представляют собой особенно пугающие проблемы, даже если они также предоставляют окна возможностей. Но мы считаем, что предложенное нами решение — феминистский подход к построению инклюзивной, справедливой и устойчивой экономики — в равной степени применимо к странам, не имевшим в недавнем прошлом вооружённых конфликтов; что это необходимо, если мы хотим покончить с многочисленными формами физического и структурного насилия, которые характерны для стран, находящихся «в состоянии мира», а также для предотвращения войн в будущем.

Нас поражает, что когда международные архитекторы послевоенной экономической политики думают о политике восстановления экономики, они начинают сверху, с моделирования цели экономики, значения «здоровой» экономики и шагов, которые необходимо предпринять для достижения этой цели (которая обычно направлена на инфляцию, ориентированный на экспорт рост, сокращение государственного дефицита и т. д.). Напротив, феминистки начинают снизу. Если мы хотим, чтобы политика восстановления экономики способствовала прекращению войны и установлению мира, ликвидации неравенства и изоляции, лежащих в основе вооружённых конфликтов, и сделала жизнь в стране более безопасной для проживающих в ней людей, следует начать с изучения условий, в которых люди живут в конце войны, потому что это условия, которые необходимо будет преобразовать.

Начиная, как это делают феминистские экономист:ки и экологи:ни, с жизни людей, а не с абстрактных экономических моделей, мы обращаем внимание на потребности людей в заботе — в широком смысле — и в здоровой среде, в которой можно восстанавливаться и жить. Феминистская переоценка заботы и природы может стать основой для радикально иного подхода к послевоенному восстановлению, прекращению войны и построению устойчивого мира. Этот подход, основанный на построении справедливой, инклюзивной и устойчивой экономики, изменит условия, лежащие в основе войн. Помещение заботы в основу экономики удовлетворит потребности людей после войны, сможет обеспечить справедливую и инклюзивную занятость и способствовать заключению нового общественного договора. Это также позволит распознать и расставить приоритеты в отношениях, которые делают нашу жизнь возможной и придают ей глубину и смысл. Переход от экстрактивистского подхода к уважению и распознанию ценности природы положил бы конец подпитываемому экстрактивизмом насилию, мог бы обеспечить качественные и инклюзивные возможности трудоустройства; он также необходим для обеспечения здорового функционирования экосистем, от которых зависят наши жизни и устойчивый мир.

Автор_ки: Кэрол Кон и Клэр Дункансон
Переводчи_ца: Марина Т.
Редатор_ка: крошка кэти
Иллюстрация: Лиза Кукушкина

Список литературы