В середине декабря портал Wonderzine, позиционирующий себя как сайт для девушек о стиле, красоте и развлечениях, опубликовал небольшую заметку, сопровожденную видео. В заметке сообщалось об огромном успехе новой поп-певицы Виктории Модесты, клип которой к моменту публикации собрал восемь миллионов просмотров на канале Channel 4. В принципе, новость и вовсе не цепляла бы взгляд, если бы не одна деталь — Виктория Модеста стала первой в мире «бионической певицей», то есть певицей с бионическим протезом левой ноги.

Клип на песню Prototype начинается со стильной сцены, в которой трое мужчин в красных одеждах — то ли врачей, то ли служителей некоего тайного культа — делают укол восседающей на троне женщине в золотом платье и с причудливой прической. Дальше мы узнаем, что эта женщина — лицо абстрактного сопротивления в некоем абстрактном тоталитарном государстве. Подпольная организация воздействует на народ при помощи транслируемого по телевизору мультфильма, в котором анимированная Виктория убивает своих противников при помощи протеза в виде черной иглы. На протяжении клипа Модеста сменяет целый ряд необычных протезов, среди которых, например, светящийся в темноте и украшенный кристаллами. Образ Виктории распространяется, под знаменами с логотипом из мультфильма проходят демонстрации. Вместе с другими героями сопротивления — седовласым мужчиной и его спутницей — Виктория проводит время в отеле (ряд откровенных, чувственных сцен), где их и настигают сотрудники секретной службы в черной форме, отсылающей к мундирам СС. Клип заканчивается тем, что в просторном зале один из сотрудников (очевидно, главарь) пытается запугать Модесту, сидящую в «гнезде» из лучей лазерных прицелов. Однако Виктория переигрывает ситуацию одним ленивым движением ноги, подставляя под пучок лучей свой украшенный стразами протез. Легкий поворот бедром — и красные точки уже «рассыпаны» по лицу похитителей героини, застывших в ужасе перед ее могуществом. Клип дополняет небольшая вставка с танцем Модесты на льду.

Виктория Модеста — выходица из СССР. Она родилась в 1986 году в Латвии, в советском роддоме ей повредили ногу. Часть детства Виктория провела в больницах и санаториях. Прогнозы были неутешительными, и в двадцать лет, уже будучи гражданкой Великобритании, она решилась на ампутацию ноги ниже колена. Еще до ампутации Виктория работала моделью и пробовала петь. После она выступила на закрытии Паралимпийских Игр в Лондоне (2012) и совместно с режиссером Саамом Фарахмандом и The Alternative Limb Project начала работу над клипом. Своеобразие видео придали костюмы известной своим неформальным подходом к моде Вивьен Вествуд, дополнившие образ певицы.

На первый взгляд может показаться, что тоталитарная тема в клипе Виктории появляется в связи с тесным и весьма травматичным соприкосновением с находящимся на излете советским режимом. Но речь идет не только о критике советской биополитики и иконографии инвалидности. Клип Модесты, как и весь ее проект, развенчивает ряд распространенных «международных» стереотипов об инвалидности. И на этом аспекте творчества Виктории хочется остановиться подробнее.

Что такое общество и государство для человека с инвалидностью? (В западных странах сейчас принято использовать формулировку people with disabilities, тогда как в отечественных социологических исследованиях широко применяется и считается корректным словосочетание «человек с инвалидностью»). Даже в условиях оборудованного всем необходимым, а значит доступного публичного пространства (таковым, например, является город Вена) люди с особенностями тела ежедневно подвергаются угнетению. Речь идет о символическом угнетении, создаваемым из–за множества шаблонов восприятия инвалидности не-ивалидами.

В первую очередь, из–за своих особенностей человек с инвалидностью все время находится в центре внимания, что само по себе тяжело. К этому прибавляется тот факт, что даже взрослых и вполне самостоятельных людей с инвалидностью часто воспринимают в качестве больных, нуждающихся в постоянном уходе, контроле, пассивных и зависимых. Такой подход, связанный с многовековыми традициями, может вызывать раздражение и мешать человеку, стремящемуся к самостоятельному и активному образу жизни, мобильности. Особенно это касается женщин с инвалидностью, так как к стереотипу о женщине как о пассивном объекте прибавляется стигма инвалидности. Все это становится препятствием на пути к самоидентификации инвалида в качестве деятельного человека, стремящегося изменять социальную и физическую реальность вокруг себя.

Дискурс об инвалидности с точки зрения критической теории возник в западных исследованиях в 90-е годы ХХ века. Ранее в академической литературе превалировал медикализированный подход, в котором социальные аспекты темы, такие, как восприятие отличающегося тела другими людьми и понятие нормы в том или ином обществе, зачастую игнорировались. Новое научное направление — disability studies — поднимает все эти вопросы, в том числе: почему люди с инвалидностью постоянно принуждаются обществом к сокрытию своих особенностей. В конце концов, если рассматривать ряд норм, существующих вокруг инвалидности, то оказывается, что большая их часть касается окружающих инвалида людей и их проблем в восприятии необычного, иного тела.

Именно эти темы проблематизируются в клипе Виктории Модесты — только не в виде академического текста, а в формате яркого арт-проекта. Главная героиня видео активна, наделена властью, которая превосходит даже власть абстрактного тоталитарного режима. Ее ампутированная конечность превращается в протез-иглу — мощное оружие против угнетения и подавления воли. Такой протез сложно не заметить, он совершенно не похож на привычный, имитирующий реальную конечность. Сама Виктория в интервью рассказала, что этот образ — ноги-шипа — явился ей во сне. Другие протезы из клипа были созданы художницей Софи де Оливейва Барата, долгое время работавшей в специализирующейся на протезах компании. Софи де Оливейва Барата пришла к идее особенных протезов, вдохновившись фантазией маленькой девочки, ампутантки, которой часто приходилось менять протез, так как она еще росла. Девочка не воспринимала походы к Софи как некую неприятную обязанность, наоборот, она всегда приносила с собой множество эскизов, на которых запечатлевала собственные дизайнерские идеи. Девочка стремилась сделать каждый протез неповторимым, особенным. Именно это подвигло художницу на создание целого ряда необычных моделей, привлекших внимание Виктории Модесты.

Виктория в клипе сексуально привлекательна и сексуально активна. Такой подход тоже является вызовом, ведь очень часто людей и инвалидностью воспринимают в качестве «бесполых», «агендерных» (самый очевидный пример такого восприятия — разделение туалетов на мужские, женские и для людей с инвалидностью) или «асексуальных». В интервью Виктория рассказала, что некоторые люди, видевшие клип, интересуются у нее, действительно ли у ампутанта может быть личная жизнь. «Почему же нет?» — таков ответ Виктории, у которой этот вопрос вызывает улыбку и недоумение.

Еще один мыслительный шаблон — сопоставление людей с инвалидностью с детьми, незрелыми и, опять же, асексуальными. Этот шаблон также обыгрывается в клипе Виктории, где она появляется в виде мультипликационного персонажа. Мультипликация воспринимается зрителем скорее в качестве атрибута культуры детства. Однако Виктория в мультфильме сохраняет свою сексуальную привлекательность, ее образ отсылает к персонажу Бетти Буп, что также становится еще одним шагом к слому привычного представления не только об инвалидности, но и о детстве и его атрибутике.

Арт-проект Виктории Модесты стал результатом долгих поисков идентичности, о которых она рассказала в одном из интервью. По словам Модесты, после принятия решения об ампутации ей не сразу удалось сжиться с новой собой. Сложность заключалась еще и в том, что Виктория была на этапе взросления, когда человек активно ищет свой образ. «Я была киберпанком, готом, девочкой из бурлеска», — вспоминает она. В конце концов, все эти идентичности сложились воедино.

Если рассматривать вопрос об инвалидности с точки зрения инвалидности как варианта идентичности, как это делается, например, в книге T.Siebers «Disability theory» (название можно перевести как «Теория не (дее)способности»), то интересно сравнить сценический образ Виктории Модесты и российской певицы Дианы Гурцкой, слепой от рождения. Конечно, нужно сразу оговориться, что мы имеем дело с двумя разными ситуациями (слепота и ампутация), которые, однако, скреплены общей стигмой — стигмой инвалидности. На официальном сайте Дианы Гурцкой есть биография певицы. Но из статьи, в которой история пересказывается от третьего лица, мало что можно узнать о ее характере, пристрастиях, восприятии собственного опыта и окружающей действительности. Так же мало можно понять и из ее песен, слова которых были написаны не самой певицей, в каждом из случаев остающейся практически бессловесной. Обращает внимание патерналистское отношение к Диане Игоря Николаева, участвовавшего в продвижении карьеры певицы и написавшего для нее несколько песен: во время одного из выступлений он называет взрослую женщину «той самой девочкой». Все это резко контрастирует не только с проектом Виктории Модесты, но и, например, со смелыми перфомансами, которые можно увидеть в фильме Vital Signs: Crip Culture Talks Back. В этих перфомансах художники с разными видами инвалидности говорят о символическом угнетении, преследовавшем их всю их жизнь, и пытаются передать зрителям те ощущения и чувства (в том числе позитивные), которые они испытывают ежедневно.

То, что российский проект резко отличается от проектов в западных странах, легко объяснимо. В России социум и среда ни физически, ни морально не приспособлены для того, чтобы инвалиды могли активно участвовать в публичной жизни и реализовывать свои мечты и амбиции. Это контрастирует с успехами, достигнутыми в этой области в странах Европы. О тяжести ситуации говорит многократно описываемое в литературе, а также в докладе Human Rights Watch 2014 года распространенное явление: в российских роддомах женщинам, у детей которых обнаруживается инвалидность, настоятельно советуют отказаться от ребенка, доверив заботу о нем специальным учреждениям. Как становится очевидно из доклада, то, что зачастую происходит в подобных учреждениях, сложно назвать заботой, скорее это похоже на социальную изоляцию, спонсируемую из бюджетных средств. Физическое исключение инвалидов из общественного пространства тесно связано с символическим угнетением и стигмой, которые освещаются и обсуждаются в меньшей степени. В такой ситуации разговор о певице с нарушением зрения легко сводится исключительно к дискуссии о ее физической «неполноценности», ее положении, в котором женщина рассматривается исключительно как жертва, нуждающаяся в покровительстве и патронаже.

То, что в российском обществе практически нет места людям с инвалидностью, катастрофически обедняет жизнь. Безусловно, в первую очередь, это несправедливо по отношению к конкретной группе людей. Но проблема и для социума в целом. Открытость среды для людей с инвалидностью, включение их в общественное пространство позволяет пересмотреть многие вопросы, связанные с восприятием собственного тела, понятиями красоты, естественного и неестественного, силы и слабости. Дискурс об инвалидности обогащает и усложняет понимание мира и человека, и это усложненное понимание — одно из условий успешного развития целого общества.

В России существует ряд низовых инициатив, которые работают с общественными стереотипами и стигмами вокруг инвалидности. В Москве это кинофестиваль о жизни людей с инвалидностью «Кино без барьеров», в Санкт-Петербурге проект «Антон тут рядом». Eсть и региональные инициативы, такие как образовательная программа «Квартал Луи» в Пензе и межрегиональный конкурс дизайнеров «Особая мода». Это далеко не полный список. Конечно, чтобы ситуация поменялась, вопрос должен подниматься в самых разных сферах жизни и творчества, в том числе на музыкальной сцене, как это удалось сделать Виктории Модесте. Хотелось бы видеть больше таких проектов, проблематизирующих стереотипы восприятия инвалидности и выводящих дискуссию в публичное пространство.

ЭЛЛА РОССМАН