Случайно наткнулся на письмо, которое, к огромному сожалению уже почивший, Умберто Эко написал своему внуку. Речь в нем идет о необходимости развивать память. Приведу несколько фрагментов.

«… Я хотел рассказать тебе о болезни, что постигла твое поколение и даже молодых людей немного постарше тебя, которые, возможно, уже учатся в университете: о потери памяти…

Понятно, что если кто-то хочет узнать, кто такой Шарлемань, или где находится Куала-Лумпур, достаточно просто поводить пальцем по экрану и интернет все расскажет. Но тут имеется риск: поскольку ты знаешь, что с помощью компьютера можно в любой момент найти все, что тебе нужно, необходимость запоминать станет казаться тебе излишней…»

Насчет Куалы-Лумпур… Тут к месту было бы вспомнить «Недоросля» моего тезки Фонвизина, где есть следующий эпизод:

Г-жа Простакова (Правдину). Как, батюшка, назвал ты науку-то?

Правдин. География.

Г-жа Простакова (Митрофану). Слышишь, еоргафия.

Митрофан. Да что такое! Господи боже мой! Пристали с ножом к горлу.

Г-жа Простакова (Правдину). И ведомо, батюшка. Да скажи ему, сделай

милость, какая это наука-то, он ее и расскажет.

Правдин. Описание земли.

Г-жа Простакова (Стародуму). А к чему бы это служило на первый случай?

Стародум. На первый случай сгодилось бы и к тому, что ежели б случилось

ехать, так знаешь, куда едешь.

Г-жа Простакова. Ах, мой батюшка! Да извозчики-то на что ж? Это их дело.

Это-таки и наука-то не дворянская. Дворянин только скажи: повези меня

туда, свезут, куда изволишь.

«Память — это такой же мускул, как и мышцы на ногах, и если ты его не развиваешь, то он атрофируется и ты (с точки зрения интеллекта) становишься инвалидом или (будем откровенны) идиотом. Кроме того, следует учитывать, что каждый из нас может в старости захворать Альцгеймером, и один из способов избежать этой неприятности — постоянно развивать нашу память».

В этой связи мэтр предлагает внуку ежедневно выучивать наизусть стихотворение или играть со своими сверстниками в игру, например, кто вспомнит больше действующих лиц из романа «Три мушкетера»… Помнится, где-то я читал (где — не помню), что в похожую игру с каким-то приятелем (с кем именно — забыл) играл Набоков: они по очереди называли героев произведений Диккенса. Великолепный, на мой взгляд, спорт.

Затем итальянец отмечает, что «компьютеры называли электронными мозгами, потому что моделью для них служил мозг человеческий… Однако наш мозг — это [портативный] компьютер, который всегда с тобой и который, по мере нашего развития, становится мощнее, в то время как обычный компьютер со временем начинает терять в скорости и по прошествии нескольких лет его приходится заменять. Твой же мозг [при правильном уходе] может успешно служить 90 лет…»

Далее Эко говорит об истории, используя убедительную параллель. Он пишет, что в его времена в кинотеатр можно было приходить в любое время — хоть к концу сеанса. А когда ты смотришь фильм не с начала, то, чтобы разобраться в происходящем, требуется спросить у соседа, что было до этого. Так же и в жизни. До нашего рождения случилось чрезвычайно многое и, чтобы разобраться в действительности, следует ознакомиться с прошлым, запоминая, естественно, прочитанное.

«Сведения о минувших событиях, — продолжает мастер, — в твою память должны вкладывать в школе, но, как мы видим, учебные заведения плохо справляются с этой задачей. Согласно многочисленным опросам общественного мнения, современные молодые люди, даже студенты университетов, родившиеся в 1990 году, не знают (или не хотят знать), что произошло в 1980 (не говоря уже о событиях столетней давности)…»

Здесь следовало бы отметить и иностранные языки, которые тоже очень неплохо влияют на развитие памяти, а также помогают намного лучше понять творчество зарубежных писателей. К слову, в 1828 году Грибоедов в письме… по-моему, Полевому, писал что-то вроде: «Совестно читать Шекспира в переводе тем, кто стремится вполне постигнуть его». И совершенно прав автор «Горе от ума». Но это касается не только стратфордского барда, а вообще любого автора. Помню, я писал заметку о спиртных напитках в романах Диккенса и обнаружил в переводе массу несуразностей. К примеру, переводчик обозвал brandy-and-water грогом, снабдив при этом текст примечанием: «Грог — ром, разбавленный наполовину водой». А это, друзья мои, плевок в лицо пьянствующим эстетам. Потому что ром изготавливается из сахарного тростника, а бренди — из винограда. Иными словами, толмач (ничего личного) предложил русскоязычному читателю совершенно другой напиток. Кстати говоря, в одном из своих интервью итальянец отмечал, что если человек интересуется (профессионально или из любопытства) каким-нибудь регионом, он просто обязан выучить язык этого региона.

Напоследок Эко говорит красивую и очень важную вещь: «Когда-нибудь ты станешь стариком. Но у тебя будет ощущение, что ты прожил тысячу жизней. Тебе будет казаться, что ты лично присутствовал при битве при Ватерлоо или убийстве Юлия Цезаря… Однако твои приятели, которые не ухаживали за своей памятью, проживут только одну — свою жизнь, которая, возможно, была весьма меланхоличной и бедной на эмоциональные переживания».

Тут мне вспоминаются слова португальского поэта-философа начала 20-го века Фернандо Пессоа. «Для чего нужно путешествовать? Закат везде одинаковый и нет никакой необходимости ехать ради него в Константинополь. Или, может, путешествуя, у вас возникает ощущение освобождения? Но я могу почувствовать это и во время поездки до Бенфики и ощутить это намного ярче, чем тот, кто решил отправиться в Китай. Ведь если во мне самом нет этого освобождения, то бесполезно искать его где-то в другом месте.

«Любая дорога, — пишет Карлейл, — даже эта — до Энтепфула — приведет тебя на край света». Но если пройти этот путь до самого конца, мы, в результате, вернемся в Энтепфул. То есть Энтепфул, где мы уже находимся, и есть тот самый желанный край света.

Кондильяк так начинает свою знаменитую книгу: «Как бы высоко мы ни забирались, как бы низко не опускались, мы остаемся в рамках наших ощущений». Мы — всегда мы. Мы не можем стать кем-то еще, кроме как с помощью собственного воображения.

Настоящие пейзажи — это те, которые создали мы сами. Ведь будучи в этом случае богами, мы видим их такими, какие они есть на самом деле, то есть какими они были созданы. Меня не интересует ни одна из семи частей света, потому что у меня есть восьмая. Кто ходил по всем морям, познал лишь собственное однообразие. Я же пересек больше морей и океанов, чем кто-либо еще. Я покорил горы, которых нет на Земле. Я побывал в городах, стоящих по ту сторону действительности. Я искупался в водах рек, которых не найти ни в одном из миров. Впечатления во время настоящего путешествия были бы лишь жалким подобием того, что я испытал, не выходя из дома.

Когда люди приезжают в другие государства, они растворяются. Но в моих странах я получил не только удовольствие безвестного путешественника: я познал величие короля, который в них правит, я был каждым гражданином и всей историей этого народа и многих других. Я видел эти пейзажи, эти дома, потому что я был ими, так как их создал Бог, порожденный моим воображением» (перевод с португальского — мой).

Здесь автор, который, отметим, за свою недолгую жизнь очень многое прочел и запомнил, говорит о силе воображения, способного создавать несуществующие миры и, таким образом, обогащать нашу жизнь. Но то же самое, на мой взгляд, можно сказать и об ухоженной памяти, при посредстве который мы можем путешествовать в прошлое, становясь, благодаря запомненным сведениям и силе воображения, участниками исторических событий; и проживать литературные произведения, присоединяясь к героям прочитанных когда-то романов…

Но я также хотел бы сказать, почему это письмо нашло во мне такой отклик. Когда-то (вот уж не помню когда) у меня возникла мысль выучить наизусть что-то большое. Будучи арабистом, я однажды вознамерился выучить на арабском Коран. Не по религиозным соображениям, а в связи с выгодами, которые несет это знание: одна моя знакомая рассказывала, что ее отец, арабист, знал священную книгу на память и путешествовал по мусульманскому миру без «дирхема» в кармане, потому что люди, прознав про его ученость и, безусловно, проверив ее (а процитируй-ка нам такую-то суру), кормили, поили и возили его совершенно бесплатно. И таких историй я слышал немало. Мне самому, бывает, делают на рынке скидки, когда я говорю, как звали дочерей пророка Мухаммеда или читаю Фатиху (первую — открывающую — суру Корана).

Но интерес к этому делу у меня вскоре иссяк (хотя я выучил с десяток страниц), и я задумался о «Евгении Онегине». Однако за поэму я так и не взялся, уж не помню почему. Но в конце концов, я, как англофил, все же нашел свою нишу: сейчас я знаю наизусть 85 сонетов Шекспира. Осталось меньше половины. И, может быть, в обозримом будущем давняя мечта сбудется… И очень приятно фантазировать, что где-то там Умберто Эко, невзначай наткнувшись в книге бытия на «файл с моим делом», одобрительно кивает головой.

Свое послание ученый заканчивает следующими словами: «Развивай свою память и с завтрашнего же дня начни учить наизусть “La Vispa Teresa»”, ну или «Бурю мглою», если перенести это дело на русскую почву.

В завершение я хотел бы предложить вам проверить свою память и ответить, не пользуясь интернетом, на несколько вопросов (первые два Эко задает в своем письме):

1 Назовите слуг трех мушкетеров и Д’Артаньяна (я сам помню только двоих).

2 Как назывались три каравеллы, на которых Христофор Колумб отправился в свое первое путешествие.

3 Какая фамилия у друга Родиона Раскольникова?

4 Назовите героев «Мертвых душ»

5 Назовите клички всех бандитов из фильма «Место встречи изменить нельзя»

6 Назовите имена героев «Собаки Баскервилей»

7 Какие стихотворения Пушкина вы знаете наизусть?

8 Как звали корову и теленка из фультфильмов про «Простоквашино»?

9 Назовите членов свиты Воланда (Мастер и Маргарита).

10 Сколько денег нужно было для счастья Шуре Балаганову? (Золотой теленок)

11 Как называлась подпольная организация, которую выдумал Остап Бендер для отъема денег у знакомых Ипполита Матвеевича Воробьянинова (12 стульев)?

12 А теперь совсем для эстетов: какое прозвище было у физкультурника в фильма «Гостья из будущего»?

Удачи

Полная версия письма Умберто Эко своему внуку (на французском).