«Новые мифологии»: сборник текстов под руководством Жерома Гарсена. 2007.

Эта книга сразу же отсылает к «Мифологиям» Ролана Барта, давшего когда-то список мифов, которыми пропитана западная массовая культура как знаковая система: Citroen DS, бифштекс и картофель фри, лицо Греты Гарбо, стриптиз…

Эта коллективная книжка сразу же отсылает нас к знаменитым «Мифологиям» Ролана Барта, написанным в 1957 году. Семиолог, тяготеющий к марксизму, Барт в этой книге блестяще охарактеризовал современную ему Францию, устремившуюся в потребительство, через культовые предметы, модные тенденции, фигуры кинематографа и т.д. Только что появившийся на рынке автомобиль Citroen DS (который Барт назвал «богиней»), излюбленное французами блюдо steak-frites (бифштекс и картофель фри), реклама стиральных порошков, стриптиз, лицо Греты Гарбо, смерть аббата Пьера — все подвергается своеобразному брехтовскому социальному анализу, пропущенному через семиологию.

Полвека спустя авторы «Новых мифологий» констатируют, что картина нравов, нарисованная Бартом, пополнилась новыми «мифологизмами». Несколько десятков эссеистов, писателей, философов дают зарисовки Франции 2000-х годов, анализируя, по принципу Барта, новые излюбленные гаджеты, коды поведения, иконы моды и кинематографа, тенденции потребления и т. д. Очевидно, что машина, фабрикующая мифы, продолжает работать на полную катушку. Star Academy, wifi, people, ботокс, обнаженное тело Эмманюэль Беар, суши, евро, капсулы Nespresso, рекламные слоганы — за всем этим авторы приглашают нас увидеть идеологические конструкты, призванные в конечном счете манипулировать сознанием. Итак, современная массовая культура как знаковая система по-прежнему пропитана мифологизмами. В качестве примера — зарисовка Паскаля Брюкнера «Новая Ева».

Паскаль Брюкнер: Новая Ева (глава из сборника «Новые мифологии»)

Когда-то женщина из буржуазного круга и путана играли в обществе две отличные друг от друга роли: первой соответствовало приличие и благопристойность, второй — вульгарность и вызывающая крикливость. Это различение сегодня уже не в силе: проститутка может быть одета достойно и со вкусом, а «порядочная» женщина может спускать огромные суммы, чтобы выглядеть как проститутка. Вот уже несколько лет, от Рио и до Бомбея, от Малаги и до Стокгольма, мы видим честных супруг, grandes dames и вполне серьезных молодых девушек, которые не стесняются демонстрировать анатомию своего тела, увеличенную грудь и ягодицы, а также неизменный стринг, выглядывающий из джинсов — другими словами, совершенно свободно и естественно заимствуют у путаны ее внешний вид. Мы присутствуем при всемирном триумфе pétasse* (вульгарная девушка или женщина с подчеркнуто сексуальной внешностью) со всеми ее атрибутами, выставленными напоказ. И это на фоне того, что фигура мачо, подчеркивающая фаллическую эмблематику, встречается все реже. Само слово pétasse , происходящее от слова péter (вульг. «испускать газы»), с его пейоративным окончанием -asse и вызывающим скатологическую ассоциацию, свидетельствует о нашем двойственном отношении к этому феномену: похоже, что мы перенесли часть нашего осуждения в адрес проституток на их светские пародии. Мы как будто сердимся на них за то, что невольно их разглядываем и в то же время не можем оторвать взгляда от этой плоти, выставленной на всеобщее обозрение.

Парадоксально, что женщины, завоевав независимость, захотели превратить себя таким образом в чисто эротический объект

Парадоксально, что женщины, завоевав независимость, захотели превратить себя таким образом в чисто эротический объект. Этот диктат эксплицитности обозначает прежде всего конец интимности: дамы афишируют перед публикой свои либидинальные достоинства и таланты. Такое впечатление, что самое страшное сегодня — не пуританизм, а анонимность (=незаметность), поэтому люди готовы на все, чтобы существовать в глазах других, например, морально раздеться на телевидении и по-настоящему — в реальной жизни. Сексуальность (la sexualité) на самом деле не столько освобождена, как принято считать, а скорее включена в нормы, по которым мы оцениваем людей. Ибо этот феномен означает прежде всего следующее: «я в струе, по части эротических обещаний я вас не разочарую!»

Pétasse соединяет в себе две модели — подростка и уличной женщины, т. е. молодость и опытность в любовных делах. Ее внешность подразумевает, что она весьма продвинута по части альковных познаний и обещает вам безграничные наслаждения.

Помнится, несколько лет назад один женский журнал вышел со следующим вопросом на обложке: «Являетесь ли вы salope ?» (Salope — «потаскуха»). Удивителен быль не столько сам вопрос, сколько ответы женщин-редакторов журнала — каждая гордо признавалась, что да, безусловно, она — самая что ни на есть шалава, блудница и все, что под этим подразумевается. Нужно признать, что секс стал сегодня последним снобизмом, под которым каждый обязан подписаться, иначе вам грозит социальная смерть. Интернационал pétasses имеет своих звезд — Бритни Спирс, Пэрис Хилтон — всем примелькались обнаженные бюсты этих злючек (chipies), носительниц агрессивной феминной субкультуры.

Однако внешний вид, конечно же, обманчив и может быть источником недоразумений. Наружность pétasse может ввести в заблуждение. Все же не стоит думать, что наши подруги впали вдруг в мессалинские страсти. Так же как когда-то дамы в кринолинах и корсетах не были столь безупречны, как хотели казаться, так и сегодняшние силиконовые красотки, перетянутые ремнями и корсетами, с обтянутыми бедрами, не столь развратны, как можно подумать. Женщина, бесстыдно обнажающая себя — не обязательно легкого поведения, зачастую это всего лишь игра с символами вульгарности. Речь идет прежде всего о том, чтобы поймать знак внимания Прекрасного принца. Но ко всем своим атрибутам сегодня Золушка прибавляет веревочку в попе, туго вздымающийся бюст, обнаженный пупок и обтягивающие брючки. По сравнению со своей матерью она должна иметь в своем списке достоинств еще один плюс — savoir-faire amoureux, т. е. умелость и опытность в постели, а то и еще больше — высокую степень познаний в науке бесконечных наслаждений. В наше время, когда закон наказывает за сексуальные домогательства, общество подталкивает женщину к обнажению, она должна казаться свободной от всех пут и запретов. Женщина из буржуазного круга, одетая как гламурная фифочка, и есть необычный коктейль подобного рода, а именно персонаж вечно молодой опытной кокотки.

Poufiasse («вульгарная девка с пышными формами»): слово происходит, возможно, от пуфов, которыми были уставлены гаремы Оттоманской империи. Термин подчеркивает тяжесть, толщину и обозначает, конечно же, не sexy, а его преувеличение, его барочную деградацию, с целью «затянуть в сети», грубо обольстить. В этом обольщении есть низменность, но она сладка и непреоборима. Не всякая сможет быть pétasse — к этому нужна особая склонность, умение создать мизансцену, нужен талант бесстыдства, который вызывает даже определенное уважение. Демонстрация нижнего белья, накачанные губы и грудь, безумное декольте, а также соответствующий словарный запас — все это как бы кричит: посмотрите на меня, обратите на меня внимание! Обычная домохозяйка, вынужденная предстать в образе потаскухи — это свидетельство того, что женщина поставлена в необходимость следовать требованию времени, которое заставляет использовать вестиментарные символы, чтобы «быть на высоте». Она — символ и мученица эпохи, которая выдвинула секс в качестве ключа человеческого поведения и пытается вычеркнуть из человеческой жизни или выставить под прожекторы маленький гадкий секрет. Но секрет сопротивляется. Поэтому сохраняется огромная дистанция между дискурсом объявленной сексуальной свободы и реальным положением вещей.

Однако pétasse остается загадкой — она так порабощена нормой, что ее можно заподозрить в бунте. Настолько отдает себя, забывает себя, что становится недоступной. Уж слишком подчеркивает свой образ, так что посылаемый ею мессидж теряет ясность. Провокация настолько преувеличена, что это становится похоже на фигу существующим предрассудкам, которые она отвергает и в то же время продолжает и нейтрализует. Как будто, воплощая стереотипы женщины-объекта и сексуального животного, она преображает их в знак власти, а не подчинения. «Вы сводите меня к моим половым органам? Я сама себя к ним свожу, и делаю это с таким дебошем всяких эффектов и прикидов, что вы потеряетесь в своих фантазмах!» Она играет с клише и делает из своего тела театр, в котором эти клише расцветают и исчезают. Чем более она следует окружающему конформизму, тем более тайно протестует, желая своей особости.

Бесстыдное не менее загадочно, чем комильфо

Бесстыдное не менее загадочно, чем комильфо. В закрытой одежде или обнаженная, женщина остается непонятной. А вдруг эта стратегия избытка является своеобразным путем к свободе, манерой накладывать на себя одновременно разные маски и умножать идентичности?

Под стрингом pétasse так или иначе бьется сердце.

Перевод Эллы Дюбуа

*Не представляется возможным перевести слова pétasse и poufiasse понятиями, предлагаемыми русским словарем: «шлюха», «блядь», «сучка» и проч., несущими оскорбительную коннотацию. По-французски эти понятия звучат гораздо более объективно и нейтрально. Поэтому они представляются en français dans le texte и с пояснениями в скобках.