С 4 по 7 июля в музее-усадьба «Ясная поляна» прошёл «Толстой». Уже не Weekend, а полноценный фестиваль, лучший театральный open air. За два дня я успела увидеть шесть неплохих и просто очень хороших работ (а также один отличный в своем жанре фольклорный театр), и много интересных вещей параллельно еще проходили на других сценах, от квеста для школьников до прямо во время фестиваля собирающейся выставки. Кажется, здесь можно было найти работы на любой вкус и любой возраст и почти невозможно — недовольные лица. В чем же секрет?

Выскажу пару мыслей.

а. Звук. Почти во всех спектаклях была полная или частичная подзвучка, и вроде бы микрофоны тут необходимость техническая, но работают они на самом деле в двух плоскостях: забота о зрителе, во-первых, (открытый воздух прекрасен, но съедает звук, очень часто об этой проблеме отечественные режиссеры забывают, а зрители не слышат весь текст и начинают скучать), а во-вторых — получающаяся кинематографичность и мюзикловость, такое другое пространство, которое внутри усадебно-яснополянского, натурального, быта создается в том числе звуком.

Отход же от микрофона, чередование естественного и подзвученного голоса в «Иллюзиях» Театра.Акт из Казани был оттого значимым поиском более интимного контакта с аудиторией и с самими собой как героями.

б. Исторического вида костюмы, натуральные льняные ткани и деревянные декорации, которые в театрах-коробках смотрятся, за редким исключением, уже очень старо, тут уместны и не вызывают вопросов. Возможно, на восприятие влияет еще и мода на реконструкторские мероприятия, которые как раз на открытом воздухе проходят всегда, и музей-усадьба, конечно, подходящее как нигде пространство. Новый театр, с другой стороны, тоже сегодня увлекается стилизацией, когда подбирает одежду современную, но как будто вневременную (так было в «Пермских богах» Дмитрия Волкострелова и Ксении Перетрухиной совсем недавно).

в. Игра, заявляющая о себе как игра, и даже намеренная детскость работают очень. Такое ощущение даже, что пространству музея этой живости не хватает обычно: когда мы шли в полночь после финальных «Карениных» на выход и в яблоневом саду деревья уже не перемежались смешными картонными фигурами и вывесками из квеста Али Ловянниковой, было очень грустно. Что делала Пермь (музей PERMM), не успела посмотреть, но по фотографиям понятно, что разные Львы Николаичи в теплице — это очень хорошо. И синего зайца кажется, что увидишь уже не только в саунд-драме «Детство» Алексея Размахова, а и просто выбежит из–за угла и правда. «Чем люди живы» Татьяны Тарасовой (зеленоградский театр «Ведогонь») тоже намеренно игровые, и аудитория подключается. Такая здоровая семейная тема и смех. Ориентация на семейный отдых тоже здесь, кстати, выглядит и уместно, и многообещающе.

Без буквы напишу, что само по себе открытое пространство, когда можно зайти на спектакль и, если он не понравится, выйти, никого сильно не потревожив, и даже поснимать что-то для себя на смартфон, — делает посещение театра просто удобным и не напряженным. А были бы все буфеты как здесь фудкорт…

Отдельно же хочется написать про два спектакля в программе, которые запомнились особо — и связались между собой (рифмы, наложения, случайные ассоциации в фестивальном расписании я ценю больше всего всегда).

г. По контрасту с общим смехом и радостью, царящими условно у начала усадьбы, действует уединенная, уводящая тебя от ворот все дальше и дальше вглубь имения, в лес, аудиопрогулка «Война и мир» Евгения Маленчева. Скрещение дневниковых записей Софьи Андреевны и Льва Толстого создают физически ощутимое присутствие личной истории этого места, лирически — серьезно, медленно, но без пафоса и без «актерства» прочитанные разными актёрскими (и как по голосам подобранными!) парами тексты (тут тонкая работа Юлии Поспеловой вслед книге Басинского) передают нежность и горечь, надежды и бессилие, страх и желчь, так отчаянно переплётные в судьбе хозяев Ясной поляны. Удивительная работа с пространством (художник Анастасия Бугаева), вроде очень простая, но забирающая тебя всего (и композиторская тоже — спасибо Григорий Полухутенко, звук в наушниках здесь позволяет не выключиться, а именно погрузиться в уединенное и рефлексивное состояние): я не об арт-объектах даже, а об уведении в места уединенных прогулок, в мрачные чащи и наоборот потом в открытое, светлое поле. Текст построен на волнах эмоций и смыслов, и вот пространство помогает этот неровный, негладкий путь прочувствовать. Некоторые места в музее увидела вовсе впервые, и страстно хотелось снимать эти пейзажи — как-то сами собой находились сломанные и одинокие деревья, или, наоборот, неловко растущая зелёная ветка на голом стволе сосны, — природа становилась еще одним героем, свидетелем и передатчиком той жизни и тех чувств.

д. Не посмотрела уже «Дьявола» Краснодарского молодежного театра, но тематически вообще много получилось в итоге о «мерзости» (буква «М» в спектакле «В. М. И П. С. С. Ж. Н. М. М. С. И Н. С.» Александровского-Дурненкова) — мужской похоти и мыслях в связи с этим о браке, о любви и измене, о счастливых и несчастливцах семьях. Аудиопрогулка Маленчева тут работала главным триггером: я впервые почти слушала текст эпилога «Войны и мира» так, что хотелось автора поколотить за непонимание Наташи и презрение к женскому — удивительно же, как женская чувственность означивается Толстым прямо как материально-низменное (есть более важные вещи, чем кровящие сосцы, как этого жена не поймет!), а мужская — как важная экзистенциальная проблема. Разрыв тут идёт еще и от того, что мужское для него личное и прожитое, а женское — абстрактно представляемое, и вот эту ветку отлично подхватывает (и буквально, проходит в том же пространстве поля, где заканчивался аудиоспектакль) «В. М. И П. С. С. Ж. Н. М. М. С. И Н. С.» Семёна Александровского. Скорее перформанс, он построен на том, что с двух концов поля навстречу друг другу идут он и она и ведут за собой две группы зрителей, зачитывая от одной таблички-буквы к другой отрывок из Толстого, его взгляд на отношения в паре, мужское-женское и вообще, а потом встык воззвание к любимому/любимой напротив (пьеса Михаила Дурненкова), постмодернистский вброс на тему нового гендерного равенства. Часть текстов совпадает, и в конце вы группами сближаетесь и слушаете один какой-то отрывок в интервальном наложении голосов. А потом они вместо встречи продолжают идти куда-то вперёд, мимо друг друга. И эта невстреча кажется и шуточной, и логичной: то, что у жены (Алёны Старостиной) звучало как политическая программа, даже если она в нее и не всегда как будто верила, у мужа (Ивана Николаева) было в роли уступки капризам. Причём усадьба опять работает на текст: про экопоселение слушаешь серьезно, а про феминитивы — смеёшься…

И все–таки еще е. В фестивале «Толстой» случились спектакли, напрямую к Толстому отношения не имеющие, но которые здесь начинали читаться через толстовские тексты, соотноситься с ними. Толстой как ключ, а не только автор, — важная изюминка фестиваля 2019. Так было с «Иллюзиями» Театра.Акт. Историю четверых персонажей текста Ивана Вырыпаева с иностранными именами (Маргарет, Сандра, Дэнни, Альберт) играют двое казанских артистов, обращающихся друг к другу по их реальным именам, семейная пара Родион Сабиров и Ангелина Мигранова. Редукция до двух исполнителей создаёт очень простой и изящный эффект: история оказывается не про разные пары и разные отношения, а про пару вообще, про доверие вообще, про любовь вообще. Про архетипы мужа и жены. И при этом это взгляд именно молодых, хотя они и играют стариков. Как в спектаклях по дневникам это был взгляд на молодых Соню и Лёву, но через призму знания их конца. Как сам Лев Толстой писал идеалы-типы семей, семейных архитектур. А в жизни сложилось как-то иначе.

Будем ждать продолжения «Толстого» в следующем году и надеяться, что хотя бы аудиопрогулка in situ «Война и мир» станет частью музейного предложения посетителям в обычные дни. Было бы хорошо!