Чарльз Буковски родился 16 августа 1920 года в небольшой деревушке Андернах возле Кельна (Германия), где в оккупационной армии служил его отец. В США Чарльз попал, когда ему было два года, и большую часть жизни прожил в Лос-Анджелесе. Два года учился в городском колледже Лос-Анджелеса, где изучал журналистику и английский язык. Вскоре после этого Буковски начал скитаться по стране, перебивался случайными заработками — был уборщиком, автозаправщиком, охранником, посудомойкой, экспедитором, рабочим на складе, приемщиком, нарядчиком, водителем грузовика, почтальоном, кладовщиком, почтовым клерком, еще он работал на фабрике собачьих бисквитов, фабрике флюоресцентных ламп, на бойне, в железнодорожной ремонтной бригаде.

Писать Буковски начал в юном возрасте, первый его рассказ был опубликован в середине 1940-х годов, и после этого он бросил писать и начал пить, превратившись, по сути, в Генри Чинаски — героя своих рассказов.

Лишь через десять лет, после того как Буковски оказался на грани смерти, он вновь обратился к литературному труду. С 1955 года в печати начали появляться его стихотворения, а с 1959 года поэтические сборники выходили почти ежегодно. Рассказы писателя, как и стихи, печатались во множестве журналов и газет. В публикации произведений Чарльза Буковски большую роль сыграл издатель Джон Мартин, основатель издательства «Черный воробей», в котором вышли почти все произведения писателя. В 1982 году Марко Феррери экранизировал «Историю обыкновенного безумия», получившую премию на фестивале в Сан-Себастьяне, а в 1987 году в Голливуде режиссер Барбье Шредер поставил первый фильм по сценарию Буковски — «Пьянь», в котором писатель появился в роли посетителя бара. Скончался Чарльз Буковски от лейкемии 9 марта 1994 года в Сан-Педро (Калифорния). Незадолго до смерти он завершил работу над романом “Pulp” (1994). Всего же перу Буковски принадлежат сорок пять книг прозы и стихов.

— Вы можете вспомнить свою первую вещь, которую вам удалось опубликовать, и как вы себя чувствовали при этом?

— Нет, не могу. Могу вспомнить свою первую значимую публикацию, короткий рассказ в журнале рассказов Вита Барнета и Марты Фолей в 1944 году. Я посылал им пару коротких рассказов в неделю на протяжении, наверное, полутора лет. Рассказ, который они в итоге приняли был слабым в сравнении с остальными. Я имею в виду с точки зрения содержания и стиля, азарта, исследования и тому подобного. Я бросил все эти рассказы и сконцентрировался на пьянстве. Я не ощущал, что издатели были готовы, хотя я был готов, я мог быть еще более готовым и я так же чувствовал отвращение ко всему, что я читал как общепринятую передовую литературу. Итак, я пил и стал одним из лучших бухарей где бы то ни было, при этом еще обладающим каким-то талантом.

— Почему вы так долго откладывали свой уход в литературу целиком, я предполагаю, на это было несколько причин?

— Да, пьянство. А между тем, скитание по городам, непрестижные работы. Я видел мало смысла в чем бы то ни было, у меня до сих пор есть с этим проблемы. Я жил довольно суицидальной жизнью, жизнью одного полужопия, я встречал грубых и сумасшедших женщин. Кое-что из этого стало материалом для моих последующих произведений. Я имею в виду то, что я пил. Немного смертельных сцен в госпитале, палате милосердия. Я блевал кровью, из моей задницы тоже лилась кровь, но я не унимался. Выходил и пил еще больше. Иногда, когда тебя не заботит умрешь ты или нет, бывает тяжело взяться за работу. Два с половиной года в качестве разносчика писем и одиннадцать с половиной лет в качестве почтового служащего определенно не придали моей жизни пикантности. В возрасте 50 лет, двадцать лет спустя я бросил свою работу и стал профессиональным писателем, потому что был некто готовый платить мне за мою писанину.

— Расскажите нам немного о вашей дружбе с Джоном Фанте, вы любили его книги и вы стали его другом…

— Будучи молодым человеком я днями околачивался около библиотек, а ночами в барах. Я читал и читал, и читал. Затем я истощил свой запас вещей для чтения. Я доставал книги с полок опять и опять. Я мог прочитать только несколько строк как чувствовал фальшь и клал её обратно. Это было по-настоящему ужасное зрелище. Ничего относящегося к жизни, в конце концов к моей и улиц, и людей, которых я видел на улицах, о том, что их вынуждают делать и кем они стали. А однажды я вытащил книгу под именем некоего Фанте. Строки захватили меня. Вдохновение. Не бычье дерьмо. Но я никогда не слышал о Фанте, никто не говорил о нем. Он же был прямо здесь. Книга. Она называлась “Ask The Dust”. Мне не понравилось название, но слова были простыми и честными и полными страсти. Срань господня, подумал я, этот человек может писать! Итак, я прочитал все его книги, которые мог достать и узнал, что на этой земле еще есть великие люди. Десятилетия спустя в своих произведениях я упоминал Фанте. Сейчас не все мои произведения публикуются, но все они отсылаются Джону Мартину, Black Sparrow Press, и он как-то спросил меня, помнится это было по телефону: “ ты упоминал ‘Фанте?” Это хороший писатель?” Я сказал, что да, и что ему стоит почитать этого парня. Вскоре я услышал от Мартина, он был очень возбужден: “Фанте великолепен, великолепен! Я не могу в это поверить! Я собираюсь заново опубликовать его работы!’ И затем появился поток книг Фанте издательства Black Sparrow. Фанте еще был жив. Моя жена посоветовала навестить его, раз он был таким героем для меня. Он был в больнице, умирающий, слепой и ампутированный: диабет. Мы приезжали в больницу и один раз к нему домой, куда его отпускали ненадолго. Он был маленьким бульдогом, смелым без всяких усилий. Но он уже доходил. И в таком состоянии он все еще писал книгу, диктовал её своей жене. Black Sparrow издали ее. Он был писателем до конца. Он даже рассказал мне про свою идею следующего романа: женщина игрок в баскетбол, которая хочет пробиться в высшие лиги. “Иди вперед, Джон, сделай это.” — Сказал я ему. Но вскоре все было кончено…

— Вы знаете что-нибудь о фильме, который сняли по одной из его книг, это была “Bandini”, то что они экранизировали?

— Я не уверен на счет фильмов. По-моему, в конечном счете по пяти его книгам были сняты фильмы. Вы знаете, он работал на Голливуд. Это место, где он исчез. Место, где другие его произведения были заброшены. Я спросил его:“Какого дьявола, ты приехал в Голливуд, в эту гнусную дыру?” “Менкен сказал мне,” ответил он, “иди вперед и сделай их.” Менкен, этот сукин сын. Он послал Фанте в ад. H. L. (Прим. переводчика: Менкен опубликовал много рассказов Фанте в Old American Mercury). Там Фанте встретил Фолкнера. Фолкнер приходил к нему в домой утром трезвый и уходил мертвецки пьяный каждый вечер. Им приходилось затаскивать его в такси.

— Мы слышали сообщения о том, что вы были тронуты фильмом Доминика Деруддера “Crazy Love”, основанного на ваших произведениях. Как вы относитесь к этому фильму?

— Мне понравился “Crazy Love”. Как я сказал Деруддеру: “Ты сделал меня более привлекательным, чем я есть на самом деле.” Он сделал меня более чувствительным. Но вышло славно и многое от этого действительно было мной.

— Как продвигается ваша биография, над которой работает Нили Черковски? Как много вы сним контактируете? Как вы относитесь к тому, кто пишет про вашу жизнь?

— Биография уже почти закончена. Хорошо, я знаю Черковски с тех пор как ему исполнилось 14 или, может, 16 лет. Он много раз заставал меня пьяным за печатной машинкой, бормочущим всякий вздор. Фото и все такое. Похоже он провел рядом со мной много времени, видел многих из моих женщин, видел меня злым, добрым, глупым и тому подобное. Он написал книгу о нескольких поэтах, называемых Дикие дети Уитмана, и в ней было столько юмора и непринужденности стиля, что когда он сделал мне предложение написать книгу обо мне, я сказал: “Вперед.” Я попросил его не обращать на это внимания. Я так же сказал ему, чтобы он не потакал мне. Это должно быть хуже некоторых насмешек. Реально это не может принести вреда. Если же принесет, то я напишу свой вариант.

(…)

— Как важны Black Sparrow Press для вас? Похоже вы верны друг другу.

— Black Sparrow Press пообещали мне 100 $ в месяц на жизнь, если я брошу свою работу и попытаюсь быть писателем. Никто больше даже не знал жив ли я вообще. Почему же я не должен быть верным им всегда. А сейчас авторский гонорар от Sparrow равен или превосходит все другие гонорары. Вот так удача.

— Вы демонстрируете громадную доброжелательность и симпатию к мелким изданиям, почему?

— Маленькие издания всегда публиковали мои вещи, в то время как крупные боялись. Они до сих пор боятся.

— У вас есть любимая среди своих книг?

— Каждая последняя книга, которую я пишу — моя любимая книга.

— Хорошо известно, что вы любите классическую музыку, кто ваш любимый композитор и почему?

— Сибелиус. Продолжительная низкая тональность. А страсть, которая сводит с ума.

— Вы все еще часто ходите на скачки? Ведь это то, чем вы занимались долгое время?

— Я ходил на ипподром в попытке найти замену пьянству. Это не работало. Вскоре я напивался и ходил на скачки. Никто не беспокоит меня на ипподроме. А планируя свои действия, определяя свои ставки, многое узнаешь о себе, а так же о других людях. По большому счету, знания без их применения хуже, чем отсутствие знаний вовсе. Это хорошая школа, хотя иногда и очень скучная, но это удерживает тебя от размышлений, что ты писатель или кем бы ты там не пытаешься быть.

— У вас есть идеальные условия, при которых вы пишете? Вы пишете большую часть дней?

— Идеальные условия — это время между 10 часами вечера и 2 часами утра, бутылка вина, сигареты, радио, настроенное на классическую музыку. Я пишу две или три ночи в неделю. Это лучшее зрелище в городе.

— Вы когда-нибудь поедете в Европу еще? Несколько лет назад было объявлено, что вы приедете на Лондонскую книжную ярмарку!

— Не думаю, что я буду путешествовать еще. Путешествия не представляют собой ничего кроме неудобства. Там, где ты находишься, всегда достаточно проблем.

— Не могли бы вы дать нам несколько намеков по поводу вашей следующей книги?

— Обычно одна книга в год. Я понимаю, что это звучит ужасно говорить так, но я думаю, что пишу сейчас лучше, чем когда бы то ни было.

— Что вы планируете в будущем? Вы продолжите писать?

— Как только я прекращу писать, я мертв. А это единственная вещь, которая заставит меня остановиться: смерть.

From Transit magazine. 1994 г.

Перевод с английского: Евгений Большаков

Опубликовано в литературном журнале «БЛ.ЯТЬ!» и на http://www.bukowski.ru/