Почему индустрия навязывает нам, что каждой собаке обязательно нужны занятия с кинологом? Откуда столько так называемого «нежелательного» поведения, которое люди так стремятся «исправить»? Одни собаки облаивают и бросаются на сородичей на улице, другие не могут ни на минуту остаться в одиночестве в квартире, третьи становятся объектами насмешек из-за садок на человеческие ноги или подушки и без умолку лают на дверь. «Ну это же просто порода такая, они все такие», «это просто он из приюта, вот и бросается на всех» — вот типичные объяснения. А может быть всё-таки дело не в собаках, а в тех условиях, в которые их поместил человек? Современный город переполнен стимулами, к которым даже мозг человека не успевает адаптироваться. Да, собаки обитали рядом с человеком на протяжении тысяч лет, но одно дело эволюционировать бок-о-бок на протяжении тысячелетий, а другое дело за считанные десятилетия остаться без всякого контроля над собственной жизнью — в перегруженном шумном месте на поводке или запертым большую часть дня в четырёх стенах в одиночестве.

О том, как нахождение в неволе и жизнь в современном городе влияет на эмоциональное и физическое состояние собак, американская специалистка по поведению и догтренерка Ким Брофи рассказала на открытой онлайн-конференции The HeartDog International Wellbeing Summit в декабре 2022-го года. Данный текст представляет собой выдержки из её выступления.

перевод: Дарья Овезова

редактура и иллюстрации: ииван кочедыжников

Итак, люди и собаки успешно живут вместе уже очень долгое время. И давайте помнить: в природе нет ни дрессировщиков собак, ни дрессировщиков животных, ни отдельных людей, раздающих лакомства и подкрепления, или, наоборот, тех, кто наказывает за то или иное поведение. В природе животные просто живут, учатся, адаптируются и выживают в своей естественной среде обитания, к которой они идеально приспособлены. Поэтому они будут продолжать делать то, что помогает выживать и будут менять своё поведение, если что-то перестаёт помогать, ведь в природе ставки высоки.

Взгляните на невероятно растущий спрос на дрессировщиков домашних собак в последние несколько десятилетий, особенно в последнее десятилетие. Я работаю в этой отрасли уже более 20 лет. Было удивительно наблюдать не только рост спроса на профессиональных дрессировщиков, но и типы поведения, с запросом на исправление которых чаще всего обращаются. Нас учили, что все собаки нуждаются в дрессировке, что без профессионального вмешательства и обучения послушанию они будут просто неспособны жить в нашем социуме. В культуре и в индустрии доминирует идея, что если мы не научим их, как себя вести, то они полностью выйдут из-под контроля и будут вести себя безумно. Но мы забываем, что животные и природа — это само воплощение совершенства принципов обучения. Недостижимого для людей совершенства.

Стоит задуматься о том, почему собакам сейчас так трудно вписаться в окружающую среду, в то время как на протяжении 10-40 тысяч лет они сосуществовали с нами, уживались и прекрасно адаптировались к жизни с людьми без профессиональных дрессировщиков. И тут вдруг внезапно возникает огромный спрос и потребность в последних. Итак, почему нам нужно так много профессиональных дрессировщиков для решения проблем поведения собак? Какой феномен мы наблюдаем? Что изменилось? Во-первых, наша окружающая среда. Скорость изменений в нашей современной окружающей среде, произошедших за последние 100 лет, является беспрецедентной в истории планеты. И организмам становится всё труднее адаптироваться, функционировать и выживать в этих постоянно меняющихся условиях. Человек является причиной этой новой безумной скорости изменений. Мир, в котором мы все живём, почти совсем новый. Я хочу, чтобы вы задумались вот о чём: ещё сто лет назад не было ни автомобилей, ни компьютеров, ни телефонов, ни сотовых телефонов, ни интернета, ни социальных сетей, ни метро, ни небоскрёбов. Жизнь, какой её знает большинство из нас в развитом мире, — нечто совершенно новое. До этого был более спокойный мир, более медленный темп жизни, жизнь в основном на открытом воздухе, было сообщество, отношения и взаимозависимости, а не в изоляции и стерильности в помещении. И собаки были на нашей стороне в течение этих 10 000 лет, собирая остатки пищи на наших фермах, в деревнях и городах, и работая рядом с нами в различных ситуациях: когда мы охотились, занимались сельским хозяйством, пасли скот, защищали наши территории и ресурсы, участвовали в войнах. Конечно, это был не мир радуг и единорогов: на протяжении всей истории люди ужасно обращались и с собаками, и друг с другом. Но это был мир, к которому и мы, и собаки, используя полученный опыт, могли эволюционно адаптироваться.

Серьёзные проблемы с благополучием, психическим здоровьем и поведением могут возникать и регулярно возникают в результате простой несовместимости генетики животного и окружающей среды. Помещение квадратного колышка в круглое отверстие создает реальные проблемы, даже если у нас есть действительно комфортные условия жизни, обеспечивающие безопасность и сытое брюхо.

Поскольку большинство из нас родилось или адаптировалось в зрелом возрасте к современному миру быстро развивающихся технологий, жизни в закрытых помещениях, больших объёмов новой сенсорной информации, мы обычно не задумываемся о том, насколько всё это ново, и что это значит для нас, для других видов и для наших домашних животных как биологических организмов, которые также подчиняются законам природы. Мы на огромной скорости мчимся на американских горках в будущее, не имея достаточного представления о последствиях, как ближайших, так и долгосрочных, столь быстрых изменений окружающей среды.

Серьёзные проблемы с благополучием, психическим здоровьем и поведением могут возникать и регулярно возникают в результате простой несовместимости генетики животного и окружающей среды. Помещение квадратного колышка в круглое отверстие создает реальные проблемы, даже если у нас есть действительно комфортные условия жизни, обеспечивающие безопасность и сытое брюхо. Почему?

Потому что благополучие затрагивает всю интерактивную картину фенотипа животного. Давление и возможности конкретной среды, в которой эволюционирует любое животное, любой организм, а также отбор на соответствие диктуют генетику, которая работает в этой среде и соответствует ей, и, таким образом, ведёт к выживанию. Сложное взаимодействие природы и обучения (фенотип) критически важны для того, чтобы животное было приспособлено к здоровой жизни и функционировало в ней.

Основываясь на опыте предыдущих поколений, фенотип говорит животным, что их может ожидать в будущем, готовит их к более успешной жизни. Если они обнаружат, что не приспособлены к данным условиям окружающей среды, они не выживут, и их род не будет продолжен. Так природа постоянно совершенствует дизайн организмов для соответствия условиям окружающего их мира. В процессе естественного отбора природа постоянно отбирает наиболее приспособленных особей и побеждает. Сейчас мы пытаемся отменить естественные законы, чтобы удовлетворить наши собственные человеческие интересы в мире. Ни один организм или вид не может быть устойчивым, если пытаться действовать поверх этих естественных законов, игнорировать их.

Ни люди, ни собаки не были адекватно генетически подготовлены к тому, что представляет собой сейчас наша жизнь. У нас не было времени на адаптацию поколениями, потому что скорость изменения окружающей среды была слишком быстрой, и мы прервали естественный отбор, который мог бы лучше приспособить нас к нашему новому миру.

У индустрии домашних животных есть свои причины желать, чтобы мы принимали модель содержания собак в неволе за норму.

Но что ещё изменилось? Собаки стали домашними животными в неволе. Это очень недавнее явление, о котором большинство из нас даже не задумывалось, потому что мы погружены в него и не имеем представления о том, как обстояли дела до того, как собаки стали домашними животными в современном мире. И нам успешно внушили, что-то, что мы делаем, полностью отвечает интересам наших любимых собак.

Когда я росла в Атланте, в крупном американском городе, собаки были свободными. Они были домашними животными, конечно, нашими спутниками, но не в том смысле, в каком мы мыслим домашних животных сейчас. В то время большинство собак всё ещё бродили по городам и посёлкам, по кварталам, в которых они родились, у них были дома, куда можно было возвращаться, и люди, с которыми можно было искать приключения, но при этом у них было больше свободы быть собаками и следовать своими естественными маршрутами, куда бы они их ни вели. Собаки до сих пор живут таким образом во многих частях мира. Но многие из нас либо никогда не были свидетелями этого, либо поверили, что собаки, свободно живущие в таких местах, — это страдающие бездомные безнадзорные животные, которые хотели бы прийти и жить с нами в наших квартирах. Нам говорят, что единственный способ правильно любить домашнюю собаку — это постоянно держать её в безопасности и ограждать от любой потенциальной угрозы.

Всё это очень ново для наших собак с исторической и эволюционной точки зрения.

У индустрии домашних животных есть свои причины желать, чтобы мы принимали модель содержания собак в неволе за норму. Давайте взглянем на то, что транслирует эта индустрия. Индустрия домашних животных — одна из самых быстрорастущих и прибыльных отраслей в мире в последние несколько десятилетий. Люди будут тратить такие суммы на домашних животных, какие не потратят ни на что другое. Можно заработать огромные деньги на увековечивании концепции, что домашние собаки существуют для нас: чтобы делать нашу жизнь лучше, чтобы они были такими, какими мы хотим их видеть, и чтобы они были согласны со всем, что происходит в неволе. Индустрия домашних животных готовит нас как потребителей к покупке всех товаров и услуг, которые обеспечивают безопасность, защиту и здоровье наших собак. Она наживается на наших страхах по поводу опасностей, с которыми они могут столкнуться, или проблем, которые они могут создать.

Нам продали серьёзную ложь о наших домашних собаках, о том, что им нужно и чего они хотят, кто они такие, что для них важно и что мы должны делать как их «хозяева». Нам выдали своего рода контрольный список того, что мы должны делать: купить собаку, которую хочется, кормить её хорошим кормом, обеспечивать медицинское обслуживание, мыть-намывать её столько, сколько только нам и кажется приемлемым, покупать всё необходимое для её счастья, безопасности и защиты (клетки, поводки, игрушки и кости). Не будем забывать об услугах: дрессировка на послушание, дрессировочные лагеря, детские сады, выгул собак, собачьи парки и т. д., чтобы либо снять напряжение, либо попытаться подавить свидетельства проблем с помощью модификации поведения. Мы не понимаем, что проблемы, с которыми сталкиваются наши собаки, часто являются симптомами диссонанса между средой, к которой они были генетически подготовлены в течение 1000 лет, и реальностью чужого мира, в котором они оказались как рыба без воды.

Во-первых, окружающая среда изменилась настолько быстро, что вид не смог адаптироваться к современному миру. Во-вторых, собаки не смогли адаптироваться, изменив свое поведение и приспособившись к новым условиям, потому что они потеряли свободу действий.

Кроме того, собаки лишились репродуктивной автономии, их лишили возможности отбирать черты, наиболее подходящие для выживания. Таким образом, нездоровые черты и болезни передаются и распространяются со всё более плохо приспособленным генофондом. Все эти проблемы вместе образуют снежный ком.

Многие породы собак, которые мы вывели, оказались в ещё большей ловушке из-за того, что они несут гены, которые сами по себе являются дезадаптивными и компульсивными. Там, где природа, откровенно говоря, не создала бы это животное в первую очередь, потому что оно по определению немного несбалансировано, мы ещё больше загоняем себя в угол в наших попытках вмешаться в их благополучие. Эти собаки буквально дофаминовые наркоманы, поскольку нам нужны были собаки, которые будут оставаться вовлечёнными и выполнять работу, даже если требования чрезмерны и не являются экономичными или выгодными для организма. В результате потребности этих собак сложно удовлетворить.

В природе существует понятие ниши. И то, что мы — современные люди, а собаки одомашнены, не означает, что понятие ниши утратило свою актуальность. Все животные и все виды любых организмов в природе предназначены для того, чтобы родиться уже уникально подготовленными к тому, чтобы считывать и реагировать на сигналы в своём мире. Звуки, запахи, ощущения, другие организмы и животные, их присутствие, их поведение, особенности местности и климата, ресурсы и угрозы вокруг них, а также роль, которую они играют в этом мире, — вот их ниша. Здесь они чувствуют себя как дома, ограниченные только специализированной совместимостью, которую они разделяют со средой обитания, которая создала их. Концепция ниши является краеугольным камнем природных законов, она имеет фундаментальное значение для функционирования любой экосистемы на Земле. Каждая особь и каждый вид, предназначенные для выполнения определённой роли, вписываются в эту нишу и не способны выполнять другие роли вне своей ниши. Животные не готовы распознавать сигналы в окружающей среде или ориентироваться в ней инстинктивно. Они становятся дезориентированными, разочарованными, растерянными, чувствуют себя не на своем месте. Они страдают.

Помимо этой общей первоначальной ниши, люди также искусственно отбирали собак на очень разные отдельные роли и ниши для своих собственных целей. То есть они занимались дальнейшей специализацией и, таким образом, ограничением приспособляемости к другим условиям окружающей среды. Восприятие и поведение таких собак не только не соответствуют окружающей среде, но и потенциально очень проблематично и для них самих, и для других сущностей в окружающей среде.

«Рассказ служанки», к сожалению, всегда напоминал мне о домашних собаках. Если вы не читали или не видели, суть «Рассказа служанки» в том, что в антиутопическом будущем есть группа людей, которые считают, что они знают, что лучше для человечества. И они решают, что в рамках этого они собираются улучшить генофонд человечества, заключив в тюрьму всех, кто не является частью их видения мира, а затем заставив женщин, способных размножаться, которые, по их мнению, представляют что-то хорошее для генофонда, размножаться с «лучшими» мужскими особями. Таким образом, они занимаются контролируемым размножением в неволе у людей. Те женщины, которые оказались в репродуктивном плену, жили в основном в особняках, в очень красивой, очень модной обстановке, их хорошо кормили, заботились об их здоровье и так далее. Но в то же время они находились в плену физически в плане отсутствия собственной автономии, возможности идти туда, куда они хотели, жить своей жизнью. И существовала угроза наказания, если они выйдут за рамки ограничений, которые были созданы для них. Поэтому, даже если иногда они не были в физическом плену, а находились на улице, гуляли по улицам с другими служанками, ходили за покупками и т. д., они постоянно помнили об этом давлении. Они постоянно помнили о давлении психологического плена, когда им приходилось выходить за рамки того, что им было дано.

Когда животные оказываются в неволе, сигналы в окружающей среде, которые они должны были считывать и интерпретировать, на которые должны были реагировать, — уже не те. Поэтому возникает дезориентация и замешательство.

И поэтому я думаю, что когда мы концептуализируем и говорим о влиянии неволи на животных, и особенно на наших домашних собак, важно, чтобы мы признали, что есть много способов, заключить кого-то в неволю, и не все они являются физическими ограничениями. Я, кстати, не против всех этих вещей. На данный момент мы живем в мире, который, возможно, требует их наличия. Такие вещи, как поводки, ошейники [в современной кинологии мы используем только анатомические шлейки, а не ошейники — прим. пер.] и заборы. Но тем не менее мы должны помнить об инвазивности и последствиях. Поводки и ошейники, намордники, заборы, клетки, комнаты, отсутствие выбора социальных групп или отношений, принудительные социальные группы, запрет на самостоятельное разрешение конфликтов, дрессировка и принуждение, угрозы, боль, кастрация.

Когда животные оказываются в неволе, сигналы в окружающей среде, которые они должны были считывать, интерпретировать, на которые должны были реагировать, — уже не те. Поэтому возникает дезориентация и замешательство. И поэтому возникает дополнительное внимание к новизне, потому что животные не могут полагаться на свои точки отсчёта и имеющиеся прецеденты для понимания как действовать. Всё это также очень обременительно для разума и нервной системы животных. Конечно же, возникает фрустрация, когда животные не могут предпринять действия, к которым их побуждает дофамин. Таким образом, сигналы в окружающей среде, новизна сенсорной информации в окружающей среде мотивируют и побуждают животных предпринять какое-то соответствующее действие инстинктивным образом, которое будет служить их собственным адаптивным, функциональным интересам и интересам выживания. Но они не могут этого сделать, потому что находятся в неволе. В результате чувство возбуждения и паники нарастает и накапливается. Уровень стресса для животных в этих ситуациях не является адаптивным.

Безумие животных в неволе — хорошо задокументированное явление. Если среда в неволе не полностью удовлетворяет видоспецифические потребности животного, или если она вызывает неестественный стресс или фрустрацию, может произойти ухудшение физического и психического здоровья. Аномальное поведение у животных в неволе может включать стереотипное поведение: повторяющееся, неизменное, бесфункциональное поведение, такое как повторяющееся покачивание, покачивание головой, чрезмерное вычёсывание или вылизывание. Такое поведение возникает в результате фрустрации от невозможности осуществить естественные модели поведения, нарушения работы мозга или повторяющихся попыток справиться с какой-то проблемой.

Вся концепция обогащения для животных в неволе родилась из этого феномена как комплекс мероприятий, которые могут обеспечить некоторую степень облегчения для животных, живущих в неволе.

Неврологи всё больше признают, что одна из самых главных функций мозга — предсказывать и предвидеть. Кэти Мёрфи помогла мне оценить глубокие последствия этого знания. Обработка информации и поведение, служащее адаптации и выживанию особи, зависит от того, способно ли это животное последовательно улучшать свои жизненные показатели самостоятельно и на благо своего потомства. Прецеденты создаются и поддерживаются посредством обучения, эпигенетического наследования и фенотипов, так что каждое поколение лучше подготовлено к работе в своей среде, поскольку оно опирается на прецеденты из прошлого, чтобы создать разумные ожидания относительно прогнозирования настоящего и будущего. Мозг продолжает этот процесс создания моделей из прецедентов в процессе обучения индивидуумов. Что происходит, когда случается то, к чему животное не готово, и что оно не может предвидеть и эффективно предсказать? Мы знаем, что внезапные контрасты окружающей среды создают повышенный стресс и возбуждающую реакцию, увеличивая дофамин у любого животного. Такая реакция имеет эволюционный смысл: новые условия требуют дополнительных затрат энергии, поскольку обучающийся использует исполнительную функцию мозга, чтобы обратить внимание и по-новому оценить условия, чтобы определить, какие действия необходимо предпринять перед лицом, вероятно, уникальной возможности или угрозы. Животное не может полагаться на инстинкты, привычки и прецеденты из предыдущих прогнозов, чтобы реагировать на основе своего опыта, когда что-то является новым, не соответствует шаблону, основанному на этих прецедентах, или отличается от ожидаемого. Что же происходит, когда это явление накапливается, и уровень новизны из-за того, что окружающая среда не подходит этому животному, становится слишком чрезмерной?

В 1983 году доктор Джеффри Шварц и его команда в Институте нейронаук и поведения человека имени Семела при Калифорнийском университете работали над раскрытием основных механизмов ОКР у людей и обнаружили нечто очень важное. Было обнаружено, что феномен компульсий коррелирует с повышенной активностью в орбитофронтальной коре (ОФК), области мозга, связанной с принятием решений, которая действует как своего рода схема обнаружения ошибок. Они провели исследование, в ходе которого на прутья клетки для обезьян нанесли сладкий раствор, который они могли слизывать, а затем заменили жидкость на солёную. Когда новый опыт не соответствовал прецеденту, созданному предыдущим обучением, и, следовательно, не оправдывал ожидания, ОФК — эта область мозга — загоралась, как новогодняя ёлка. Исследователи обнаружили, что та же самая область мозга загоралась, как сумасшедшая у пациентов с ОКР, участвовавших в исследовании, всякий раз, когда они испытывали компульсии. ОФК распознавала несоответствия в паттернах как ошибки, говорящие о том, что что-то не так, и побуждала людей что-то с этим делать, предпринять соответствующие действия. Опять же, это имеет эволюционный смысл, а также связано с замечательной теорией марковского одеяла. Теория марковского одеяла чрезвычайно сложна, но её можно свести к концепции того, что правила и структуры в природе, математике и физике, разуме и, следовательно, искусственном интеллекте — все они основаны на создании паттернов, которые переплетаются и строятся на основе самих себя. Со временем они оптимизируют будущую предсказуемость, а значит, и успех. Сплетая эти паттерны, марковское одеяло делает акцент на обнаружении ошибок в паттернах, стремясь избежать несоответствий, эффективно распознавая их. В природе организмы действуют по принципу марковского одеяла. А ОФК побуждает их к осмысленным действиям, когда обстоятельства складываются не так, как они ожидают. Но в этой текущей реальности — отчасти из-за скорости изменения окружающей среды, отчасти из-за нахождения в неволе — особь часто не может предпринять никаких значимых действий, чтобы восстановить равновесие или вернуться к некоторой форме гомеостаза. Животное компульсивно использует модели поведения из своего поведенческого репертуара, часто те модальные (индивидуальные) шаблоны действий, которые имеют самую длинную историю подкрепления успеха для данного вида, а также наилучшие предполагаемые шансы на решение проблем. А затем у них может возникнуть зависимость от такого поведения, поскольку при выполнении этих модальных действий выделяется дофамин, который вознаграждает животное за дальнейшее поведение. Шварц и его команда также установили, что близлежащая структура к ОФК в мозге — хвостатое ядро — также играет роль в развитии этих аддиктивных, обсессивно-компульсивных форм поведения. Хвостатое ядро служит центром формирования привычек в мозге. Связь между этими двумя структурами создает идеальный центр для развития ОКР животных в неволе. Это явление полностью объясняется несовместимостью между средой в неволе и фенотипом животного. Измените среду — и поведение в конечном итоге может нормализоваться. Но когда в огонь этих поведенческих петель больше не добавляют топлива, животные могут застрять в этих поведенческих компульсиях, в ловушке своей диссонирующей среды обитания, а также своего собственного разума. Неслучайно примеры зоопсихоза постоянно наблюдаются во всём мире среди представителей животного мира, как диких, так и одомашненных.

Если среда в неволе не полностью удовлетворяет видоспецифические потребности животного, или если она вызывает неестественный стресс или фрустрацию, может произойти ухудшение физического и психического здоровья.

Я хотела бы также упомянуть, что многие породы собак, которые мы вывели, оказались в ещё большей ловушке из-за того, что они несут гены, которые сами по себе являются дезадаптивными и компульсивными. Там, где природа, откровенно говоря, не создала бы это животное в первую очередь, потому что оно по определению немного несбалансировано, мы ещё больше загоняем себя в угол в наших попытках вмешаться в их благополучие, потому что определённые виды искусственно отобранных собак демонстрируют поведение, которое нарушает естественные законы, такие как принцип экономного поведения. Эти собаки буквально дофаминовые наркоманы, поскольку нам нужны были собаки, которые будут оставаться вовлечёнными и выполнять работу, даже если требования чрезмерны и не являются экономичными или выгодными для организма. В результате потребности этих собак сложно удовлетворить. Потому что, с одной стороны, мы пытаемся создать здоровые возможности для выражения естественного или инстинктивного поведения, которое мы вывели в них, но в то же время мы должны быть осторожны, чтобы не способствовать дальнейшему компульсивному поведению, подпитывая их зависимость. Речь о «породах-трудоголиках», которых так любят дрессировщики. Эти собаки часто подсаживаются на определённые формы поведения — игры, спорт и т. д. — которыми мы с ними занимаемся. И мы характеризуем их как любящих эти занятия, потому что они с энтузиазмом хотят в них участвовать. Но что если на самом деле мы принуждаем их к участию в не совсем здоровом действии? Получается, что мы поощряем наркозависимого, который хочет и любит свои наркотики, хотя они не приносят ему пользы?

Итак, есть как ближайшие, как более непосредственные, так и более эволюционные причины, из-за которых наши собаки оказались словно рыбы без воды. Прежде всего, они оказались в современном мире, в этой среде, которая далека от того, к чему они были естественно отобраны и подготовлены, в среде, которая оказалась далека от их видовой ниши. Существует несоответствие и дисфункция между средой и генетикой животного. Кроме того, их искусственно отбирали [речь идёт о породах —прим. пер.] фактически для ещё более узких ниш. Эти ниши редко продолжают существовать или их уже нет, что также усиливает дисфункцию между средой и генетикой. Они оказались в неволе и не смогли индивидуально адаптироваться к условиям.