Вдохновившись визуальной сонатой Стэна Вандербика «История насилия», оформленным в виде коллажа, настоящий проект стал схожей визуальной формой критического осмысления одной единственной темы — фривольности. Если на протяжении веков искусство было вынуждено опираться на предписанные каноны, определявшие во многом его форму и язык, то последние двести лет вновь и вновь зарождающиеся художественные направления (модернизм, авангард, супрематизм, дадаизм, концептуализм, неодадаизм, флюксус и др.) пытаются переосмыслить не только позитивистский подход l“art pour l”art (автономная ценность искусства, все общественных отношений), но и само понятие искусство: чем оно может являться для мира в эпоху столь стремительных изменений?

Так уж вышло, что перемены не всегда принимаются благосклонно, даже если они осмысленно переносят в художественную форму актуальный момент. Слом с прошлым осазнается по мере описания и рефлексии, что приводит искусство в затруднительные отношения с общественным сознанием, привыкшим к определенной канонической норме. Искусство становится вызовом, авантюрой, противостоянием укоренившемуся порядку.

Для того, чтобы исследовать проблематику эмансипаторного и субверсивного потенциала искусства, автор предлагает детально рассмотреть ключевые разногласия современных художественных приемов с прежними концепциями в отношении искусства. Беря во внимание преемственность некоторых подходов, работа также является хронологическим документом, фиксирующим направление художественной мысли как отрицания или создания нового визуального языка, для которого искусство это сразу и перформанс, и отражение действительности, и диалог со зрителем, и даже полнейший абсурд (как гротеск переживаемого).

Работа состоит из четырнадцати идейно наполненных листов, которые можно разделить как с точки зрения временной удаленности (иногда этот разрыв составляет года, а иногда и десятилетия), так и развития критической мысли по отношению к элитарному, буржуазному, закрытому и проблемному:

Для того, что очертить границы смены парадигмы первым примером (1 стр.) стала скандально известная работа Мане “Олимпия” (1863), однако в эссе она представлена не в исполнении автора, а в переосмыслении современной художницы Julie Rrap, на которой отсутствует главная героиня (смотрящая при этом на полотно с другого портрета Мане). Наложение модернистского полотна, взывающего к переосмыслению эстетического переживания обнаженного тела, остается актуальным и для эпохи эпохи постмодерна (Jeff Koons, “Made in a heaven”, 1989). Обе провокации, как и те работы, что представлены на второй странице, оставляли публику в замешательстве от увиденного. Однако, оставаясь в поиске адекватных форм диалога со зрителем, художники не стремились дистанцироваться — напротив, их стремления имели достаточно демократичный характер, избегающей усложнения языка репрезентации.

Как видно на третьей странице, “Черный квадрат” Малевича (1915) не должен был стать метафорой, лишающей зрителя дара речи, но редукцией всего лишнего. Начало двадцатого века стало революционным этапом в восприятии прошлого визуального языка. Одним из наиболее ярких проявлений противостояния или фривольности стало направление дада, возникшее в 1918 году как реакционное художественное движение или даже образ жизни, опровергающий любую серьезность в отношении искусства.

Четвертая страница является выдуманным разговором между основными представителями данного движения (Пикабиа, Арп, Дюшан), которые действительно задались вопросом увядания классического восприятия искусства — оно стало для них попросту скучным.

6-7

Дада создало многих последователей, в последующем не способных разграничить повседневную жизнь с искусством, использующим его как уникальную, свободную форму высказывания (в духе театра), внедряя в свои практики все теснее недовольную общественность (10-11 стр.). В этом смысле искусство превратилось в подобие скомканного белого листа на фоне бурлящей и стремительно изменяющейся культуры (12 стр.).

Последние две страницы (13-14 стр.) можно оставить под знаком вопроса, обращенного к зрителю: действительно ли искусство возможно свободным от монолитной истории искусств? Действительно, ли оно может противостоять своей институциональной и коммерческой составляющей?

Автор оставляет вопросы открытыми, что во многом предстает пространством веры в появление новых подходов, ракурсов и проблематик, которых не касались упомянутые выше авторы и художественные направления, ведь не существует неизменных эстетических категорий.

Данное эссе, использующее в своей основе визуальные материалы прошедшего времени, нарочно представлено в виде знакомого современному зрителю интерфейса. Сделано это было с целью создания понятного и актуального метода коммуникации, концептуально сжимающей основные мотивы, методы, воззрения и разногласия, что затрагиваются для обсуждения достаточно широкой темы фривольности. При этом, предлагая зрителю оценить степень включения данной проблематики в современное поле исследования искусства.