Для кого же нужен феминизм? Только для женщин? Или он нужен и мужчинам? Известная афро-американская феминистка белл хукс ставит вопрос по-другому: не для кого, а для чего нужен феминизм? И в своей книге Feminism is for Everybody предлагает ответ: феминизм нужен для критической деконструкции патриархальной, колониальной, расистской капиталистической матрицы властных отношений и для построения более эгалитарного общества. Однако, этот очаровательный в своем нормативном содержании ответ, оказывается неподходящим для анализа феминизма как актуальной практики и идеологии. хукс все время приходится справляться с такими парадоксами, как, например, могут ли феминистки быть против абортов? могут ли феминистки использовать феминизм для получения выгод от патриархата и капитализма? С нормативной точки зрения — нет, на самом деле, скорее, да. Идеальные политические и теоретические установки в реальности фракталятся, гибридизируются, фальсифицируются.

В предлагаемом переводе одной из глав Feminism is for Everybody речь идет о такой непростой теме, как феминизм и мужчины/маскулинность. Тезис хукс заключается в том, что, с нормативной точки зрения, феминизм открыт для всех, кто готов бороться с системой переплетающихся угнетений, в том числе и для мужчин. С другой стороны, существует исторически, политически и экономически детерминированная точка пересечения между частью феминистского движения и консервативными медиа. И этой точкой является как раз вопрос об участии мужчин в феминистском движении. Анти-мужская позиция некоторых феминисток совпадает с интересом консерваторов изображать феминизм как мужененавистническое движение. С другой стороны, мужская социализация действительно может представлять проблему с феминистской точки зрения. В игру также вступают класс, раса, медиа, вопросы воспитания и, конечно, патриархат. Но хукс напоминает нам, что нормативная точка зрения нужна не столько для анализа запутанной реальности, сколько для ее трансформации. Возможно, вместо того, чтобы вступать в бесконечный спор о мужчинах и феминизме, стоит изобретать собственно феминистскую версию маскулинности? Изобретать ее через трансверсальные кооперацию и солидарность, а не через стабильный антагонизм? Но это возвращает нас к вопросам о том, кому, какой и для чего нужен феминизм. Или, все–таки, феминизмы?

белл хукс. феминистская маскулинность

перевод — Жайворонок Даниил, независимый исследователь, автор нестабильного телеграм-канала “Смерть и Мебель”

Для современного феминизма на раннем этапе формирования были характерны отчетливо выраженные анти-мужские настроения. Гетеросексуальные женщины приходили в движение, пройдя через травматичные отношения с жестокими, злыми, агрессивными и неверными мужчинами. Нередко эти мужчины были еще и радикальными мыслителями, принимавшими участие в движении за социальную справедливость и выступавшими в защиту рабочих и расово-угнетенных групп. Но когда дело доходило до гендерной дискриминации, они оказывались такими же сексистами, как и их консервативные коллеги. Естественно, женщины в гневе покидали такие отношения. И свой гнев они использовали как катализатор борьбы за женское освобождение.

Но по мере развития как самого движения, так и феминистского мышления, феминистки пришли к пониманию того, что сами мужчины не являются проблемой, что проблемой являются патриархат, сексизм и доминирование маскулинных ценностей… Признание этого факта требовало более комплексного теоретического подхода; оно требовало учета той роли, которую сами женщины играют в поддержании и увековечивании сексизма. Чем больше женщины дистанцировались от разрушительных отношений с мужчинами, тем яснее становилась общая картина. Стало очевидным, что даже если отдельные мужчины будут лишены патриархальных привилегий, то сама система патриархата, сексизма и маскулинного доминирования останется нетронутой, и женщины по прежнему будут подвергаться эксплуатации и угнетению.

При этом консервативные масс-медиа постоянно изображали феминисток как мужененавистниц. И они всегда использовали существующие анти-мужские группы или настроения для дискредитации всего движения. В репрезентации феминисток как мужененавистниц также всегда предполагалось, что все они лесбиянки. Таким образом, через апелляцию к распространенной гомофобии, масс-медиа удалось усилить анти-феминистские настроения среди мужчин. Но еще до того, как современное феминистское движение отметило свое первое десятилетие, феминистские мыслительницы уже стали размышлять и говорить о том, каким образом патриархат наносит вред в том числе и мужчинам. Не ослабляя пылкой критики мужского доминирования, феминистская политика, тем не менее, смогла включить в себя признание того, что патриархат лишает и мужчин определенных прав, навязывая им мужские, сексиститские идентичности.

Голоса мужчин анти-феминистов были всегда очень хорошо слышны в общественном пространстве. Мужчины, боявшиеся и ненавидевшие феминисток довольно быстро объединялись в свои коалиции и начинали нападать на движение. Но с самого начала существовала небольшая группа мужчин, признававших, что феминизм, как минимум, не менее ценен, чем остальные движения за социальную справедливость и другие радикальные течения… Эти мужчины стали нашими товарищами в борьбе и нашими союзниками. Отдельные гетеросексуальные женщины довольно часто вступали в интимные отношения с мужчинами, пытавшимися стать феминистами. Обращение последних к феминизму зачастую было связано с риском для их интимных связей.

Анти-мужские фракции внутри феминистского движения возмущались присутствием мужчин-антисексистов, так как их наличие противоречило утверждению о том, что все мужчины угнетатели и ненавидят женщин.

Поляризация мужчин и женщин, их разделение по чётким категориям угнетатель/угнетенная служили интересам тех феминисток, которые стремились к большей межклассовой мобильности и доступу к патриархальной власти. Они изображали всех мужчин как угнетателей для того, чтобы представить всех женщин в качестве жертв.

Фокусировка исключительно на мужчинах уводила от внимания на классовых привилегиях отдельных представительниц феминистского движения, также как и от их стремления расширить свое классовое господство. Эти отдельные активистки, призывавшие всех женщин разорвать отношения с мужчинами, отказывались принимать в расчет те отношения заботы, которые женщины разделяли с мужчинами, а также те экономические и эмоциональные связи (как негативные, так и позитивные), которые связывали женщин с мужчинами-сексистами.

При этом феминистки, которые признавали мужчин в качестве своих товарищей по борьбе, никогда не получали значимого внимания со стороны масс-медиа. Наши теоретические работы, критиковавшие демонизацию мужчин в качестве неизбежных врагов, никак не повлияли на тех феминисток, которые были настроены против мужчин. И мужское движение, направленное против женщин, начало развиваться, отчасти, как реакция на негативную репрезентацию мужчин и маскулинности в некоторых направлениях феминизма. Когда я писала о “движении за освобождение мужчин”, то обратила внимание на оппортунизм, объединяющий это движение:

“Эти мужчины позиционируют себя как жертвы сексизма, борющиеся за освобождение мужчин. В качестве основного источника своей виктимизации они рассматривают жесткие гендерные роли. И хотя они они желают изменить представление о мужественности, они, тем не менее, не проявляют особенного беспокойство в отношении собственного сексистского угнетения и эксплуатации женщин”.

Во многих отношениях мужское движение просто зеркально отражало негативные стороны женского.

Несмотря на то, что анти-мужские группировки были относительно малочисленны в феминистском движении, было очень сложно изменить сложившийся в общественном сознании стереотип о феминистках как о мужененавистницах. Описывая феминизм как мужененавистническое течение, мужчины пытались уйти от собственной ответственности за мужское доминирование.

Феминистское движение не смогло бы быть дискредитировано как направленное против мужчин, если бы оно уделяло больше внимания поиску более эмансипационных перспектив анализа маскулинности.

Во многом именно потому, потому что наши теории не давали ответа не только на вопрос о том, что мужчины должны делать, чтобы стать анти-сексистами, а также потому, что не был продуман вопрос о том, какой должна быть альтернативная маскулинность, феминистскому движению не удалось привлечь большего числа сторонниц и сторонников. Зачастую, в качестве единственной альтернативы патриархальной маскулинности в феминизме рассматривался более “женственный” вариант мужчины. Но сама эта идея “женственности” порождена патриархатом и потому не может играть роль альтернативы.

Видение маскулинности, основанное на собственной самооценке и любви к себе каждой уникальной личности, было и остается необходимостью для феминизма.

Культура доминирование пытается отменить важность собственного самовосприятия, заменяя его представлением о том, что ценность нашего бытия измеряется исключительно в зависимости от того, насколько мы можем доминировать над остальными.

Патриархальная модель маскулинности внушает мужчинам, что их собственное “я”, их идентичность и смысл жизни заключаются исключительно в доминировании над остальными. Чтобы эта ситуации изменилась, мужчины должны критиковать и оспаривать мужское господство над планетой, над менее властными и сильными мужчинами, над женщинами и детьми. Но у них так же должно быть и вполне ясное представление о том, что такое феминистская маскулинность. Ибо как ты можешь стать тем, что ты даже не можешь вообразить? И эта проблема так до сих пор и не была решена с подобающей ясностью феминистскими мыслитель_ницами, ни женщинами, ни мужчинами.

Но, как это часто случается с большинством движений за социальную справедливость, мы лучше обнаруживаем и критикуем проблемы, чем находим решения для них. Мы знаем, что патриархальная маскулинность поощряет патологический нарциссизм, инфантильность и психологическую зависимость от привилегий (пусть даже относительных), которые мужчины получают просто по факту рождения. Многие мужчины начинают ощущать угрозу своей жизни, когда их лишают привилегий, так как они не выработали никакого позитивного содержания своей идентичности. Именно поэтому мужское движение пыталось научить мужчин как заново открыть чувственность, как вернуться к “внутреннему мальчику” и заниматься духовным развитием.

Не появилось никакого значимого массива феминистской литературы, занимавшейся бы проблемами мальчиков и позволявшей бы им узнать, как сформировать свою идентичность, не становясь при этом сексисатми. Мужчины-антисексисты практически не занимались образовательными программами, развивающими критическое сознание и направленным на мальчиков и подростков. Результатом этого пробела стало то, что когда сейчас проблемы воспитания мальчиков поднимаются на национальном уровне, то практически никто не вспоминает о феминистском подходе. Прискорбно признавать, но сейчас мы наблюдаем возрождение мизогинного утверждения о том, что матери не способны должным образом воспитывать сыновей, и что мальчикам идет на пользу патриархальное, милитаристское понимание маскулинности, подчеркивающее важность дисциплины и подчинения власти. Мальчикам нужна здоровая самооценка. Им нужна любовь. И только мудрая и любящая феминистская политика может стать основанием для спасения их жизней. Патриархат не исцелит их. Если бы он мог это сделать, то с ними уже давно было бы все в порядке.

Большинство мужчин постоянно испытывает беспокойство по поводу собственной идентичности. Даже несмотря на то, что они все еще цепляются за патриархат, интуитивно они уже начинают осознавать, что он является частью проблемы. Нехватка рабочих мест, несправедливость сферы наёмного труда и возросшая классовая власть женщин затрудняют для небогатых и невластных мужчин определение собственного положения.

Расистский, капиталистический патриархат не в состоянии исполнить всех своих обещаний. Многие мужчины страдают, так как они не практикуют осовободительную критику, позволяющую понять, что сами эти обещания были укоренены в системе, основанной на несправедливости и угнетении, и что даже их исполнение не принесло бы счастья. Отрицая борьбу за освобождение и одновременно воспроизводя логику расистского, капиталистического и патриархального мышления, погубившего их души, они оказались настолько же потерянными, как и многие мальчики.

Феминистское видение, включающее в себя феминистскую маскулинность, с любовью относящееся к мальчикам и мужчинам и требующее для них всех тех же прав, которых оно требует для девочек и женщин, может обновить представление о мужчине. Феминистское мышление учит всех нас тому, как любить справедливость и свободу, поощряющие и утверждающие жизнь. Очевидно, что мы нуждаемся в новых стратегиях и новых теориях, которые покажут нам, как создать мир, в котором расцветет феминистская маскулинность.