«ВЕНЕРА В МЕХАХ» (2013) фильм Романа Полански. Сюжет фильма может уместиться в одном предложении: режиссер Тома Новачек репетирует свою пьесу с актрисой Вандой Журден.

Трактовки фильма предлагают различные пути реконструкции: биографических подробностей, сценария, литературных источников.

Но можно взять фильм в скобки, подвесив в неопределенности происходящего.

Хочется предположить, что зритель в эти скобки идет, поскольку вхождение в фильмическое пространство начинается с постепенного открытия дверей, за которыми следуют еще одни двери и еще одни. Степень удаления обеспечена множественной рамкой, рамкой которая от повседневности очень плотно закрывает происходящее.

Но вместе с тем: старый театр, уставший режиссер, дождь, сломанный каблук, пропущенное время, семейные обязательства, как постепенно всплывающие обстоятельства жизни двух героев — обычный репертуар сопротивления повседневного, где ничего не происходит.

Приготовления героини к чтению своей роли, бутафорство образа: накладных ресниц, дешевой помады, актерской скороговорки, несуразности одежды, — заостряют комичность происходящего, его предельную прозаичность и тривиальность.

То, что начинает происходить — это история, которая в рамках повседневности случиться не может. Никогда. И хочется думать о ней как об истории желания.

Желания, как того, что оказывается возможным только в очень хрупких координатах, не редуцируемых до ясных причин.

Можно ли рассматривать происходящее в фильме как процесс обретения ? Утраты? Дезавуирования ? Припоминания ?

Представляется, что основной герой фильма — это чувственность и ее трансформация (а может быть трансгрессия), и она множественна. Герои не знают, куда приведет их желание. Но плотная рамка условности позволяет пройти в нем до конца. Внутри фильма она обеспечена перебоями ритма, банальность граничит с возвышенным, область вымысла с достоверностью, прекрасное с прозаичным, рабочие уточнения с тем, что уже начинает случаться.

Именно перебой, двусмысленность и неопределенность позволяют удерживать этот феномен — чувственности как трансцендентного, не редуцируемого к причинам, биографии, социальности, воспитанию, и измеряемого, исключительно, интенсивностью.

Мы не знаем играет Ванда или она этим является. Аффективная плотность свидетельствует о том, что является, но является в этом зазоре между то ли пьесой, то ли жизнью, то ли репетицией, то ли непосредственно случающимся. Основное происходящее случается МЕЖДУ, это и не режиссер, и не актриса, и не герои, и не отсылка к литературе. Взятие в скобки всех определенностей оставляет возможность чистого события.

Мы могли бы предположить, что существуют феномены достоверность которых возможна только в предельной степени условности. И желание один из подобных. Как только обретаются земные координаты — все грозит превратиться в пошлость, в фарс, в комедию. Полански предлагает зрителю каким–то образом подумать о желании. И том, хрупком пространстве, где оно оказывается возможным. Беккетовском «где и были, если были».