Слышали новость? Андрей Макаревич прикупил виноградники в Крыму и снял на деньги Кремля пропагандистский фильм, где рекламирует свой товар, а также прелести жизни на этой “исконно российской земле”. 

Ну, ладно, я пошутил. Не в Крыму, а в Самарии, не Кремля, а Совета поселений, и не российской, а еврейской. Вы уже облегченно вздохнули? Погодите, сейчас объясню параллель. Только имейте в виду: меня сложно заподозрить в симпатиях к российскому режиму и к его агрессии против Украины. Я сравниваю Крым и Самарию не чтобы оправдать захват первого, а чтобы оттенить ситуацию со второй. 

Некоторое время назад Макаревич со своей супругой Эйнат Кляйн открыли в Израиле винный бизнес. Своей винодельни у них нет, а есть виноградники, находящиеся, как утверждает сайт бизнеса, в “Самарии, Израиль”. “Мой адрес — не дом и не улица”, чего мелочиться? Винодельня же, где этот виноград превращают в вино, расположена в поселении Бейт-Эль, о котором я скоро расскажу. 

Супружеская чета любима израильским русскоязычным бомондом и часто устраивает презентации своей продукции. А сейчас Макаревич и Кляйн стали звездами почти часового документального фильма, снятого израильским комиком Ильей Аксельродом по заказу Совета поселений Иудеи и Самарии. То есть это такая джинса в квадрате, насыщенная рекламой поселений и частного бизнеса Макаревича. 

Территории, по которым катаются Макаревич и Кляйн, в фильме упорно называют Израилем, а в начале фильма говорится, что они "являются домом для более чем трех миллионов человек, из которых полмиллиона евреи”. Те два с половиной миллиона, которые не евреи, больше в фильме никак не фигурируют, а что касается Иудеи и Самарии, то они НЕ являются частью Израиля — в том числе по мнению самого Израиля. Таким образом, даже адрес на бизнес-сайте врет: “Самария, Израиль” — это оксюморон. 

Что такое Западный берег реки Иордан, который патриоты Израиля называют Иудеей и Самарией? Согласно международному праву и абсолютно полному мировому консенсусу, это — оккупированные Израилем территории, на которые Израиль не имеет никаких прав (поэтому они не “спорные”, как иногда утверждают — тут просто не о чем спорить).  

В международном праве действует “фундаментальный принцип недопустимости приобретения территории силой”. Самозащита разрешена. Удержание территории до нахождения мирного решения проблемы разрешено. Приращение своей территории войной запрещено. Аннексия украинских территорий незаконна не потому, что Россия напала на Украину. Она была бы незаконной даже если бы напала Украина, а Россия бы в ответ захватила и аннексировала украинскую территорию.

Однако даже удержание территории, также называемое военной оккупацией (belligerent occupation, на иврите תפיסה לוחמתית), должно следовать определенным законам. Не буду цитировать кусками соответствующие конвенции, а попробую изложить основной принцип. Оккупант контролирует захваченную территорию. Другой власти там нет. Следовательно, он несет ответственность за население. Он не имеет права убивать, грабить, изгонять, морить голодом. Более того, именно оккупант должен сделать так, чтобы у людей были средства к существованию, медицинское обслуживание, чтобы их дети получали образование, чтобы существовала какая-никакая защита закона. Нельзя отбирать землю и вообще ограничивать имущественные и прочие права жителей, кроме как в важных военных целях. 

Отдельно запрещается заселять оккупированную территорию собственными гражданами, по двум причинам: во-первых, это рассматривается как ползучая аннексия, захват территории, во-вторых, это создает для оккупанта стимул заботиться о своих гражданах в ущерб оккупированному населению. 

Именно так случилось с Иудеей и Самарией (с Газой тоже, но ее история последних лет сложнее и тянет на отдельную статью). Захватив их в 1967 году, Израиль так никогда их и не аннексировал — но не вследствие законопослушности (Восточный Иерусалим и Голанские высоты были аннексированы, невзирая на не закон). Причина того, что Иудея и Самария остались в подвешенном состоянии — чисто демографическая: если бы Израиль аннексировал эти густозаселенные земли, он был бы вынужден дать их жителям гражданство или хотя бы статус постоянного жителя с перспективой получения гражданства, что поставило бы под угрозу еврейский характер государства. 

Поэтому вот уже более полувека миллионы палестинцев живут фактически под военной диктатурой: сувереном на этих территориях считается израильская армия. Палестинцы не имеют влияния на нее, так как не избирают парламент, который эту армию контролирует. Их судят военные суды по жуткой смеси армейских приказов, а также израильских, британских и османских законов. Они имеют право обращаться напрямую в Верховный суд, но он им помогает редко. Палестинское население для израильского оккупационного режима — в худшем случае враг, в лучшем — досадная помеха, и отношение к нему соответственное. После Норвежских соглашений палестинцы действительно получили очень ограниченную автономию в крупных городах, но 60% территории все еще находятся под полным контролем Израиля. 

В первые годы после захвата этих территорий Израиль не разрешал своим гражданам на них селиться. Однако сторонники поселенчества, религиозные националисты, шли на всевозможные ухищрения и использовали политическое давление, чтобы изменить эту политику — и, в конце концов, им это удалось. Постепенно Западный берег покрылся сетью еврейских поселений. Все они считаются незаконными, на что есть соответствующая резолюция Совбеза ООН и множество других решений международных органов. 

Не люблю теории об особой еврейской креативности, но действия Израиля на оккупированных территориях почти заставляют в нее поверить. Про эту хитроумность, обеспечивающую функционирование поселенческой машины, написано множество книг. Вкратце, необходимо было решить два вопроса: как отжимать землю и как дать поселенцам все права несмотря на их нахождение за пределами израильской территории? Начнем со второго: грубо говоря, на поселенцев распространили израильское право экстерриториально, как в анекдоте “у всех вокруг суббота, а у меня четверг”. Поэтому поселенцы пользуются всеми благами израильского гражданства: защитой израильских законов, израильской армии и полиции, системой социальной поддержки и так далее. 

Если сравнивать эту ситуацию с Крымом, то на аннексированной территории проживает преимущественно русскоязычное население, получившее российское гражданство. На территорию Крыма не завезли другую категорию людей с особыми правами, для которой надо отжимать земли. С другой стороны, оккупация законна, аннексия нет. С третьей, Израиль настолько грубо нарушает правила оккупации, что Международный суд справедливости должен вскоре вынести решение о том, является ли ТАКАЯ оккупация законной. Выводы делайте сами. 

Что касается земли, то тут креативность цветет особенно буйным цветом. Так как захватывать землю можно при наличии военной необходимости, долгое время израильская власть особо не заморачивалась: какая-то территория конфисковывалась якобы для военных нужд, а затем просто передавалась гражданским поселенцам. Так возник, например, тот самый Бейт-Эль, где Макаревич и Кляйн отжимают свой виноград на отжатой у законных владельцев частной земле. 

В конце 70-х Верховный суд запретил эту практику (не ретроактивно), но Израиль немедленно нашел множество обходных путей. Например, объявил все земли, не находящиеся в частной собственности палестинцев, “государственными” и начал строить поселения на них. С этим есть две проблемы: во-первых, государство-оккупант не является законным владельцем территории и не может объявлять ее своей. Во-вторых, множество палестинских земель издавна находятся в “коммунальном владении” — то есть ими пользуются жители деревни по общему согласию. Такие земли тоже попали под раздачу поселенцам.  

Наконец, поселения активно расширяются и путем самовольного захвата земли самими поселенцами. Например, существует порядка сотни так называемых “поселенческих форпостов” — населенных пунктов, построенных религиозными фанатиками самовольно, в нарушение уже израильских законов. Разные израильские правительства с разной долей искренности пытались бороться с этим явлением, но при этом государство обеспечивает форпостам охрану и подключение к инфраструктуре, а в последние годы всячески пытается их легализовать. 

Макаревич и Кляйн побывали в одном из таких форпостов, Нофей Нехемия, и поговорили с одним из его основателей. Нофей Нехемия возник в 2002 году, и государство много лет обещало его снести, пока в 2021 году не легализовало его как якобы часть соседнего поселения Рехелим, которое само начинало как незаконный форпост, но было легализовано за несколько лет до того. Оценили креативность? 

Кляйн весело спрашивает, что ей нужно сделать, чтобы основать собственное поселение “на пустом холме” (“пустой” — это наверняка значит, что им как минимум пользуются палестинские пастухи). В ответ улыбчивый собеседник советует ей обратиться в организацию “Амана”, которой руководит Зеэв Хевер — бывший член террористической организации “Еврейское подполье”, отсидевший срок за подготовку терактов. Организация, стало быть, поможет понарушать закон, пока государству не надоест бороться с нелегальным форпостом. 

Поселения — зло не только с юридической точки зрения. Захват земель, строительство отдельных дорог для поселенцев, постоянное присутствие армии вполне реально нарушают права палестинцев и мешают им жить, провоцируя ненависть и трения.  

Здесь стоит упомянуть поселенческое насилие, которое в последние годы приобрело масштабы эпидемии, и с которым израильские власти практически не борются. Это насилие чаще всего является не спонтанной эмоциональной реакцией на палестинский террор, а средством запугать, поиздеваться и отжать еще кусок земли. Из страха перед вооруженными поселенцами, способными избить, а то и убить, перед которыми бессильна даже армия, палестинцы перестают пользоваться землей и уходят в более безопасные места. Несколько дней назад администрация США ввела санкции против четырех поселенцев, замешанных в насилии, устав ждать, пока Израиль примет к ним какие-то меры. 

Однако из фильма вы обо всем этом не узнаете. Как и полагается джинсе, он целиком состоит из сладкой патоки. “Жизнь в этой пустыне наполнена спокойствием и гармонией”, — вещает с экрана довольный, сытый музыкант-винодел. — “Удивительно хорошая атмосфера, очень спокойная, доброжелательная”. 

Арабское большинство населения, повторюсь, в фильме никак не присутствует, даже в качестве врагов и террористов — ясное дело, чтобы не пугать потенциальных переселенцев, ради которых все и затевалось. “Но как же так?!” — воскликнет внимательный зритель. — “Там ведь говорится об арабах, учащихся в Ариэльском университете!” 

Говорится. Но не говорится, что это ДРУГИЕ арабы — граждане Израиля, живущие в границах 1967 года. Они действительно имеют право учиться в Ариэле, городе-поселении. А жители соседних с Ариэлем палестинских деревень — нет. Они даже не могут зайти в Ариэль и, чтобы попасть в другую деревню, вынуждены объезжать город по плохим дорогам. 

Если же кому-нибудь захочется поучиться в Ариэльском университете, имейте в виду, что он подвергается академическим бойкотам по всему миру и исключен из американских и европейских программ сотрудничества. Не всем нравится, когда науки питают юношей и девушек на краденой земле. 

Чего в фильме много — так это еврейской истории. Если не считать некоей путаницы между библейскими сказками и историческими фактами, эта часть фильма, в целом, правдива. Да, именно на этих холмах зародился и долгое время жил еврейский народ. Это наша колыбель, и было бы прекрасно, если бы сегодня она принадлежала нам на законных основаниях. Но это не так. Вот уже много столетий там живут другие люди, и моя историческая связь с этой землей — не повод для того, чтобы держать этих людей в бесправном, угнетенном положении. 

Если вы со не согласны со мной и считаете, что исторический аргумент имеет право на существование, то идите и послушайте первые 23 минуты интервью Путина Такеру Карлсону, посвященные экскурсу в историю. Может, Крым действительно должен быть российским по историческому праву? Давайте разберемся! Если же вы не хотите разбираться и предпочитаете историческому праву международное, то вам придется сделать это и в отношении палестино-израильского конфликта. 

Еще один распространенный аргумент, упомянутый в фильме вскользь (опять же, думаю, чтобы не пугать народ) — безопасность. Мол, если мы уйдем с этих холмов, Израилю несдобровать. Может быть и так, хотя большинство израильской оборонной верхушки придерживается другого мнения. 

Однако этот аргумент тоже нерелевантен. Соображениями безопасности можно оправдать многое, но точно не поселения. Гражданские поселения не имеют никакого отношения к безопасности. Ее обеспечивает армия. Можно конфисковать землю под военную базу и контролировать территорию — это законно (в определенных временных рамках). Но при чем здесь белые домики с красными крышами, где обычные люди растят детей? Эти домики сами нуждаются в охране, особенно если стоят на чужой земле. 

Нет, поселения — это не про безопасность. Это про наглость, жестокость, национализм, религиозный фанатизм и угнетение. Это про растоптанные нормы морали и права. 

Меня сложно заподозрить не только в симпатиях к Путину, но и в антипатии к Макаревичу. Я всегда любил “Машину”, а в незапамятные времена даже взял у Андрея Вадимовича интервью для израильской газеты “Вести” (я внаглую притащил свою гитару, на которой мэтр расписался). Если меня что и царапало в творчестве Макаревича, так это местами нравоучительный тон. Очень уж он любит излагать этические максимы под музыку. 

Когда Андрей поступает в соответствии с этими максимами, это достойно всяческого уважения. Например, я был приятно удивлен его принципиальной позицией по Украине. Тем печальнее, что тот же человек, отключив все ориентиры и интерес к фактам, вдруг запел осанну грубому, закоренелому беспределу. 

Оккупация и поселенческий проект не могут длиться вечно. Недовольство ими в мире нарастает. Переход от недовольства к массовой обструкции часто происходит неожиданно, и я рискну предположить, что в нашем случае он совсем близко. Уже сегодня во многих европейских странах маркируют продукцию, производящуюся в поселениях, а в некоторых обсуждается полный запрет на ее импорт. Скоро делать бизнес в поселениях станет совсем… Как бы это сказать, чтобы было понятно сомелье? Не комильфо! Возможно, Макаревичу и Кляйн стоит подумать о том, чтобы зарабатывать деньги каким-нибудь более приличным способом.