Вечера одноактных балетов давно вошли в моду не только в Европе, но и России. Практически каждый театр оперы и балета создает в сезон хотя бы одну такую программу, потому что уверен в ее будущем успехе. Зрители предпочитают одноактные балеты долгим историям со сложным сюжетом. Это легко объяснить особенностью современного человека воспринимать мир через короткие яркие образы. Эту способность принято называть клиповым мышлением. В этом сезоне Большой театр поставил три коротких клипа, не дольше сорока минут каждый, и объединил их общим названием — «Вечер современной хореографии». Премьера состоялась 19 марта 2017 года на Новой сцене.

Часть первая. Клетка.

Балетный вечер начался с далеко не новой постановки американского хореографа Джерома Роббинса «Клетка». Вдохновившись в 1951 году мифическими историями об амазонках, убивающих своих супругов, Роббинс поставил пятнадцатиминутный балет об инициации женщины через мужеубийство. Сегодня созданный на сцене образ ритуала производит не столь шокирующе впечатление, чем это было 60 лет назад, но оставляет за собой тяжелый шлейф. Паукоподобный персонаж Новообращенной, созданный Анастасией Сташкевич, поначалу робкий и неуклюжий, с юной неуверенностью отказывается от обязательного акта убийства. Но запах крови действует магически, она преображается, ее движения становятся уверенными и четкими, она рвется вперед, жадно набрасываясь на жертву. Угловатые, резкие движения артистов еще больше заостряются музыкой Игоря Стравинского. Концерт для струнного оркестра ре мажор словно бы и был создан для того, чтобы рассказать о смертоносном ритуале. Кричащие скрипки — то ли призывы о помощи жертвы, то ли ликование убийц.

Джером Роббинс сам того не ожидая стал последователем заветов Антонена Арто, добившись шокового эффекта и разрушения привычных стереотипов эстетического восприятия. Мрачная жестокость сюжета и танцевальных движений, безмолвные крики танцовщиц, — всё увиденное в этот вечер подтверждает собственные слова хореографа: «Клетка» — не что иное, как второй акт «Жизели» в современном представлении. Только Жизели, с ее всепрощающей любовью нет, одни только безжалостные убийцы-виллисы».

Часть вторая. Русские сезоны.

Во втором акте была представлена постановка Алексея Ратманского на музыку Леонида Десятникова «Русские сезоны», созданная в 2006 году для труппы Нью-Йорк сити балет. 2008 году постановку перенесли на сцену Большого театра и восстановили в 2015 г. «Русские сезоны» Десятникова — это двенадцатичастный цикл для скрипки, сопрано, струнного оркестра, в основе которого — «аутентичные записи и нотные расшифровки народного пения, опубликованные в книге «Традиционная музыка Русского Поозерья». Хореограф в свою очередь взял шесть пар танцовщиков и танцовщиц, одетых в однотонные стилизованные сарафаны и рубахи. Несмотря на то, что хореограф, как и композитор, вдохновлялся традиционной русской культурой, постановка стала самой современной и яркой частью этого вечера.

Балет «Русские сезоны» выходит за границы балетного искусства, беря пример с современного драматического театра, который расширяет свои возможности за счет художественных средств других видов искусств. История любви и разлуки одной из пар рассказывается не только с помощью движений и жестов, но и голоса. Использование вокальных композиций и их живое исполнение добавляет глубину восприятия драматического сюжета. Сочетание мелодики и чистого сопрано Яны Иванниковой пронзает и вызывает слезы не только у зрителей, но и танцующих балерин. Изящные па, созданные Ратманский и точно переданные артистами, сочетают, и народные танцевальные движения, и индивидуальный стиль хореографа.

В работе Алексея Ратманского находит отражение современная концепция театра художника. Хореограф-постановщик тщательно прорисовывает каждую сцену, используя не только танцевальные па артистов, но и их расположение на сцене, сочетание цвета, света и тени. Небольшое количество танцоров заполняет всё пространство сцены, создавая многоплановую глубину. Расположенные точечно или маленькими группами, танцоры всегда образуют один слаженный ансамбль. Цветовое сочетание их костюмов и однотонного задника каждый раз оказывается идеальным и вызывает эстетическое удовольствие.

Часть третья. Этюды.

Удивительным образом выпадает из темы вечера третий акт. Завершить хореографический вечер Большой театр решил «Этюдами» датчанина Харальда Ландера, впервые поставленными в 1948 году. «Этюды» — это последовательность танцевальных упражнений от простых к сложным. Разминочный характер постановки подчеркнут не совсем удачно оркестрованной Кнудаге Риисагером музыкой Карла Черни. Карл Черни был блестящим педагогом и писал этюды в качестве упражнений на технику. Представить его произведения в концертном исполнении невозможно, да и ни один уважающий себя пианист не станет их исполнять со сцены.

Единственной задачей артистов в третьем акте было точное выполнение упражнений. Но задача не была выполнена. К финалу постановки темп музыки увеличивался, характер танцевальных па усложнялся, и артисты Большого театра перестали за ней успевать. Конечно, двадцати дней репетиций недостаточно для подготовки даже таких незамысловатых «Этюдов». Но руководство театра преподносило их как главное событие вечера. «Это удивительный балет, который требует от артистов безупречной техники и для Большого театра это серьезный экзамен», — сказал гендиректор Большого театра Владимир Урин. Увы, труппа экзамен не сдала. Да и надо ли было его назначать? Эстетической стороны у постановки нет. Незамысловатая игра со светом, выделяющим ноги танцоров, повторяющих одно движение, также не добавила художественного шарма.

Стоит отметить, что зрители выказывали свой восторг больше всего именно во время третьего акта. Многочисленные прыжки на месте, ритмически неточные па, пируэты, о которых давно забыли современные хореографы, захватывали дух рядом сидящих дам и заставляли их самозабвенно аплодировать.

«Вечер современной хореографии» стал первой работой Махара Вазиева в качестве руководителя балета в Большом театре. Свой экзамен на понимание современной хореографии он не сдал. Экзамен на понимание московской публики — сдал на отлично. Но есть одно большое «но». Современный балет не должен идти на поводу у массового зрителя. Ему следует воспитывать своего зрителя, который будет отличать хореографию от упражнений.