По правде сказать, я думаю, что я кончу гораздо хуже, чем начал. О, начал-то я совсем неплохо… я родился, если вы помните, в Курбвуа, на Сене… я говорил об этом уже тысячу раз… после множества падений и взлетов я действительно подошел к критической черте… это возраст, скажете вы… возраст!… конечно!… в 63 с гаком не так-то просто влиять на ход событий… находить новых пациентов… куда ни ткнись!… вас никто не помнит!… я врач… и скажу вам по секрету, пациенты ценят во враче не столько знания или опыт… но прежде всего, в первую очередь, личное обаяние… а какое, к черту, обаяние, когда тебе за 60?… для мумии или китайской вазы в музее… это еще куда ни шло… каких-нибудь маньяков, любителей старины это, может быть, и заинтересует… но дам? этих вечно расфуфыренных, размалеванных, надушенных баб?… дохлый номер! подобный субъект, неважно, пациент он или врач, способен вызвать у них только отвращение!… вот если бы он был весь в золоте?… тогда ладно!… может быть, он и ничего? гм! гм!… но несчастный урод?… прочь! Послушайте, о чем говорят больные на улицах, в магазинах… если речь идет о вашем молодом коллеге… «о, знаете, мадам!… мадам!… какие глаза! какие глаза у этого доктора!… он сразу же определил, что со мной!… он выписал мне эти капли! в полдень и вечером!… по несколько капель!… этот молодой доктор просто очарователен!…» А вот какого они мнения о вас!…«Ворчливый, беззубый, невежественный, шепелявый, горбатый…» с вами все ясно!… любимец женщин торжествует!… мужчины кропают законы, женщин подобные глупости не интересуют: они формируют общественное мнение!… успех медицинской практики полностью в руках женщин!… вы с ними не в ладу?… тогда вам хана!… среди ваших пациенток одни дебилки и неполноценные идиотки?… тем лучше для вас! чем они ограниченнее, тупее, сумасброднее, тем больше у них энергии!… можете засунуть подальше свой халат и все остальное!… остальное? лично меня и так полностью обчистили на Монмартре!… полностью!… на улице Жирардон!… повторяю это снова и снова!… я готов кричать об этом на каждом углу!… все делают вид, что не слышат меня… такие вещи не слишком приятно слушать!… однако я предпочитаю поставить все точки над «i»… все!… эти ублюдки, эти преисполненные святого негодования освободители ворвались ко мне, взломав дверь, и увезли все на Блошиный рынок!… все было продано за гроши!… я ничего не преувеличиваю, у меня есть доказательства, свидетели, имена… все мои книги и инструменты, мебель и рукописи!… все шмотки!… у меня не осталось ничего!… ни носового платка, ни стула!… продали даже стены!… дом, все!… пустили с молотка!… «и поделом»! на это нечего возразить! вы так думаете! я читаю ваши мысли!… совершенно справедливо! о, надеюсь, что с вами такого не случится! Ничего подобного с вами никогда не произойдет! вы ведь так предусмотрительны!… вас можно заподозрить в симпатиях к коммунизму не больше, чем любого рядового миллиардера, вы такой же пужадист, как сам Пужад, вы нейтральны, как швейцарский сыр, американизированы, как Буффало!… вы в прекрасных отношениях со всеми, кто имеет хоть какой-то вес в обществе: Ложа, Профсоюзная Ячейка, Церковь, Прокуратура!… стопроцентный хрянцюз… о, вы-то знаете, как делается История!… невольник чести?… еще бы!… сподручный палача? и это можно!… позвольте-с мне облизать нож гильотины?… хе! хе!

А пока у меня нет даже «Пашона»… мне надо срочно одолжить «Пашон», ибо это лучшее средство от назойливых пациентов!… вы приглашаете их садиться и начинаете измерять давление… они так много жрут, пьют и курят, что редко оно опускается у них ниже 22… 23… а вдруг maxima… их жизнь — что-то вроде шины… они панически боятся этого maxima… взрыв! смерть!… 25!… тут они перестают шутить и становятся крайне серьезны! вы объявляете им, что у них 23!… больше вы их не увидите! а какой взгляд они бросают вам, уходя! сколько в нем ненависти!… вы кажетесь им садистом, убийцей! «до свиданья! до свиданья!…»

Ну и черт с ними!… когда-то у меня был «Пашон», и мои друзья приходили ко мне проверить свое здоровье… вероятно, им доставляло удовольствие видеть, в какой нищете я живу… 22!… 23!… теперь и их нет!… но вообще-то, откровенно говоря, я бы с удовольствием завязал с медициной… а между тем я вынужден продолжать! diabo licum! до самой пенсии! может быть, тогда наступит конец?… какое там «может быть»! экономить! на всем! всегда! и везде!… во-первых, на отоплении!… всю прошлую зиму температура не поднималась выше плюс пяти! мы, конечно, привыкли!… закалились! о, можете не сомневаться!… нордическая закалка! мы продержались там наверху целых четыре зимы… почти пять… при 25 ниже нуля… в этом грязном хлеву… без огня, без единой искорки, даже свиньи сдохли бы там от холода… уверяю вас!… впрочем, мы здорово закалились!… соломы на крыше не осталось совсем… ветер продувал нас насквозь, снег сыпался нам прямо на голову!… пять лет и пять месяцев на льдине!… Лили больная после операции… вы, вероятно, думаете, что этот ледник был бесплатным? о, вы глубоко заблуждаетесь!… вовсе нет!… я оплатил все!… вот чеки, подписанные моим адвокатом… заверенные Консульством… видите, у меня есть основания для недовольства! меня ведь ограбили не только на Монмартре… на Балтике я тоже подвергся бандитскому нападению!… грабители с Монмартра собирались выпустить мне кишки, размазать мои внутренности по мостовой до самой улицы Лепик… балтийские бандиты сделали все, чтобы я сдох от цинги… они намеревались сгноить меня в тюрьме «Ванстр»… и им это почти удалось… два года в канаве, три на три!… потом они вспомнили о холоде… о вихрях Большого Бельта… заперли меня! на пять лет! и заставили платить! повторяю еще раз! все мои сбережения!… все мои авторские права!… то немногое, что я имел! все уплыло!… прибавьте к этому наложенный Трибуналом арест на имущество!… вот смеху-то было! надо же до такого додуматься!… у меня ведь почти ничего не осталось!… ничего, кроме единственного костюма, который я храню с 34-го года! он дорог мне, как память!… я не Пужад, и не собираюсь приписывать себе способность предвидеть экономические катастрофы заранее, особенно теперь, когда от прошлого остались одни мумии!… я рассказываю об этом предусмотрительно сделанном мной в 34-м году приобретении просто так, сам не знаю зачем!… в те тяжелые времена было не до щегольства… мой портной жил на проспекте Опера… «Пожалуйста, сшейте мне костюм! Необычный, строгий!… супергабардиновый, Пуанкаре!… в стиле Пуанкаре!»

Стиль Пуанкаре только что входил в моду! френч! на самом деле очень необычного покроя… меня обслужили!… костюм до сих пор у меня… ему просто сносу нет!… судите сами!… он прошел всю Германию… Германию 44-го года… под бомбежками! и какими! продолжавшимися в течение четырех лет… человеческий буйабес, пожары, танки, бомбы! груды развалин! он немного выцвел… и все! а потом еще все эти тюрьмы!… пять лет на Балтике… ах да, чуть не забыл! сутолока Безон-Ля-Рошели и кораблекрушение в Гибралтаре! уже тогда он у меня был!… теперь гордятся своими нарядами из нейлона, костюмами «Гревэн», атомными кимоно… представляю, что стало бы с ними!… мой-то целехонек! поизносился, конечно! оно и понятно! пообтрепался!… четырнадцать лет суровых испытаний!… мы все немного пообтрепались!

Я никогда не стремился выделиться, одеться поживописнее… как на полотнах… Ван Дейка… Рембрандта… Вламинка… нет!… я всегда хотел быть как все… ведь я врач… в своем белом халате… из какого-то синтетического волокна… я очень респектабелен… и имею вполне приличный вид… однако стоит мне выйти в костюме Пуанкаре, и этого обо мне уже не скажешь… я мог бы купить себе новый костюм… конечно!… экономя еще больше… на всем… мне стыдно в этом признаться… но я стал совсем как моя мать… бережливость! экономия! однако всего не учтешь… моя мать потеряла сознание и умерла от сердечного приступа прямо на скамейке, голод и лишения, вероятно, тоже сказались, я был тогда в тюрьме «Вестерфангсель» в Дании… она умерла в мое отсутствие… я сидел вместе с приговоренными к смерти в секторе «К»… я проторчал там целых 18 месяцев… тот, кто не хочет слушать, может не слушать, но я никогда не перестану повторять это…

Моя мать, несмотря на свое больное сердце, физическое истощение, голод и прочее, умерла в полной уверенности, что все это лишь временные затруднения и что, проявив определенную стойкость, волю и терпение, можно дождаться лучших дней, когда все снова встанет на свои места, эти жалкие бумажки снова превратятся в настоящие деньги, пачка масла снова будет стоить двадцать пять сантимов… поймите, я тоже помню, как жили до 14-го года… я панически боюсь лишних трат… когда я вижу эти цены!… стоимость одного костюма, например!… я немею от ужаса! скажите: неужели Президент, «Комиссар», Пикассо, Галлимар могут позволить себе покупать одежду?!… переведите цену одного костюма «Комиссар» в калории — о, это же можно жить, творить, любоваться на Сену, посещать музеи, платить за телефон в течение по крайней мере года!… одежду теперь покупают только сумасшедшие!… картофель, морковь, это еще куда ни шло!… лапша, морковь… я не хочу жаловаться!… бывало и хуже!… гораздо хуже!… конечно, мне платили!… дело не в этом!… но все мои «авторские права»! «Путешествие»!… а не только мебель и рукописи!… все пошло псу под хвост!… да здравствует сила!… на Монмартре и в Сен-Мало!… на юге!… на севере… на востоке… на западе… повсюду процветает бандитизм! на Лазурном берегу или в Скандинавии!… везде одно и то же!… напрасно вы будете стараться, лезть вон из кожи… чтобы им угодить… теперь ведь есть эта чертова 75-я статья, будь она проклята! Величайшее Соизволение на то, чтобы вас выпотрошить, обобрать до нитки и разделать вашу тушку на фрикассе!