Про новый фильм Олега Мавроматти «Страус, обезьяна и могила» разговоров больше, чем рецензий. В интернете его пока что нет, но в крупных городах прошли премьерные кинопоказы. Фильм про конфликт на востоке Украины, но совсем не о политике. Фильм о несправедливости и уродстве войны, но там нет батальных сцен. Главную роль в этом фильме сыграл белорусский актер Виктор Лебедев. Ему довелось превратиться в парня с особенностями психофизического развития, который ведет свой блог из города Луганска, погруженного в состояние вооруженного противостояния.

— «Страус, обезьяна и Могила» стал твоим первым полнометражным фильмом, где ты сыграл главную роль. Расскажи о твоем пути в кинематограф. Он начался с увлечения актерским мастерством?

— Не совсем верно. Когда я играл в «Страусе»… Это была моя вторая роль в полнометражном кино. До этого я снялся в своем проекте «Пес». Актерское мастерство стало дополнением к основной деятельности. Имею ввиду сценарное искусство и режиссуру. А если про начало в целом, то я писал сценарии к мультикам. Корни идут оттуда.

— Расскажи про свои первые работы. О чем они были и что на тот момент тебя вдохновляло?

— Не прими за банальность, но это все сны. Первые работы мне практически все снились, а одна идея пришла даже при прослушивании песни «Наши юные смешные голоса» российской группы «Ногу свело!». Это была попытка снять и зомби ужастик, и психологическую драму, и боевик о 90-х. В принципе, так дебютируют все режиссеры, которые только начали. И если у кого-то получается на первых порах экранизировать свои ранние идеи, то это достойно уважения. Для меня скорее важен, наверное, сам труд, а не качество полученного продукта. Хотя и не всегда бывает так, что первый блин комом.

— Когда ты перешел от идеи к реальности, что оказалось самым сложным?

— Понятия не имел до 2014 года, что можно и нужно начинать с короткого метра! Я все время начинал съемки больших работ и после очередного провала в 2009 поклялся, что без денег не буду снимать и конечно короткий метр был новым дыханием. Подумал, что такие фильмы я смогу снимать! И первым стал фильм «Парик», который создал со своей коллегой Анной Дэн. Мы, кстати, решили снимать его полностью непохожим на тот формат, который принят на фестивалях и в целом в академическом кинематографе.

— В чем видели уникальность?

— Скорее видели банальность рядовых социальных драм. Хотелось и абсурда, и хоррора, и комедии. Поэтому мы решили сделать кино, в котором роль антагониста исполнял предмет. Грабли. Или парик.

— До знакомства с Олегом Мавроматти интересовался ли ты современным искусством?

— Интересовался, конечно. Но поверхностно. Однако акционизм для меня явление не новое. Я смотрел много акций европейских художников — Мило Муаре, например. За Пахомом следил. То и дело читал материалы про Павленского. Но с учетом моих текущих знаний, могу сделать вывод, что подтекста тогда не понимал.

— Но тяга у тебя была все же к форматным вещам или неформатным?

— Меня привлекали больше неформатные вещи. А именно то, что я никогда не видел. Наевшись формата, понимаешь, что он тебя уже ничем не удивит. Наверное, тогда наткнулся на фильмы Богунова, которые поражали наивностью и простотой выражения повседневных ситуаций, своим языком и вселенной Эльборсити.

— И все же твоей текущей вершиной является роль в фильме Мавроматти «Страус, Обезьяна и Могила». Как ты начал работу над этим фильмом?

— Если бы не проблемы и всякие нерешаемые задачи… Если коротко, то у меня были проблемы с пиар-кампанией фильма «Пес» и Олег знал про это. Он позвонил и предложил сняться в фильме про Геннадия Горина. Этот фильм должен был помочь и в пиаре «Пса». Когда я посмотрел видео Геннадия Горина, то подумал: куда я, черт возьми, ввязался… Я его никогда не сыграю! Но в процессе подготовки я влюбился в проект и в персонажа.

— Можешь ли ты сказать, что ты из поколения людей, которые вдохновляются ютуб-культурой?

— Шесть лет там тусуюсь ежедневно. Поэтому да. Я человек ютуб-культуры.

— Как ты думаешь, каким будет ютуб через 15 лет?

— Я уже предполагал, что ютуб уйдет в виртуальную реальность. Влогеры будут снимать себя на 3D-камеры, а у юзеров будет возможность оказаться в комнате, где снимает влог их кумир. Это даже раньше случится, у все большего количества людей появляются 3D-очки. И если два года назад это было увлечением для богатых либо их покупали бизнесмены и сдавали в аренду, то теперь гаджет может позволить каждый. Путь к виртуальной реальности нам уже открыт.

— Кульминационный момент фильма — истерика главного героя после воспоминаний о военных преступлениях. Долго ли вы работали над этим эпизодом?

— Прежде всего, все зависело от подготовки. После тренировок с близкими людьми разговаривал исключительно на языке Горина. Мыслить как герой тоже приходилось учиться, удивляться каким-то моментам. Расстраиваться и радоваться тем же вещам. Сцена сама по себе выстроена так, что переход к истерике был постепенным, и поэтому в такое состояние себя было легко загнать, анализируя в процессе свой рассказ и постепенно ухудшая моральное состояние. На пике все произошло само собой. До начала съемок для меня проблемой была длительность сцены — 40 минут. А еще то, что саму истерику я не репетировал. Лишь отдельно пытался пару раз в неделю загонять себя в подавленное состояние. В итоге сцена была заснята с одного дубля, а я сутки не мог отойти от пережитого.

— С Олегом Мавроматти тяжело работать?

— Нет, совсем нет, лично для меня — сказывается мой еще режиссерский опыт. Мы разговариваем на одном языке и ищем пути решения разных ситуаций в сценах вместе. Анна Дэн тоже работает с Олегом, ей тоже легко.

— Как ты сам воспринимаешь своего кинематографического героя?

— Симпатичный, безобидный, на первый взгляд, человек. Но это на первый взгляд. Ужаснейшие события не могли не пробудить в нем страшную силу. По сути, у любого человека прошедшего через ад, просыпается железная сила возмездия. Я понимаю, какие страшные издевательства он перенес. И понимаю истоки его аномальной силы. Он для меня является классическим супергероем. Но куда более правдивым, чем в голливудских комиксах.

— Участие в этом фильме стало для тебя переломным моментом или ты не воспринимаешь настолько близко этот проект?

— Я многому научился. За время подготовки и съемок родились многие приемы и техники, которые мы применяем в новых фильмах и совершенствуем. Как ни крути, это была самая сложная роль в моей карьере. Я вряд ли сыграю когда-либо настолько сложного персонажа. Не знаю, уместно ли говорить про переломные моменты, но фильм оставил глубочайший след.

— Насколько сложно было перейти от игровых фильмов из разряда масскульта к артхаусному кино, которое становится зеркалом эпохи, в которой ты живешь?

— Основная сложность перехода заключалась в правильном использовании подтекста. Но такие вещи решаемы. С опытом сложность перестает быть сложностью. Ты потом понимаешь, как можно писать подтекстовую историю в отрыве от поверхностной. Очень помогла в этом понимании работа над «Страус, обезьяна и могила». После съемок фильма мы делали спектакль с Олегом Мавроматти и Светланой Басковой. Что касается меня, то сейчас я заканчиваю свой артхаусный проект и снимаем новый фильм «Полупроводник». Так что работы и планов у нас хватает. А что из этого всего получится, посмотрим уже после выхода.