Речь не о том, диссидентском и романтическом, способе распространения информации, который воспел Галич:

«Эрика» берет четыре копии. Вот и все, и этого достаточно…

Сейчас уже и не вспомнить без гугла, как выглядела пишущая машинка «Эрика». А самиздат в двадцать первом веке больше не ассоциируется с подпольем. По крайне мере, в западном мире, где он стал нормальной практикой распространения текстов помимо издательств. С помощью нехитрой программы, автор сам верстает электронную книгу в формате epub или fb2, а затем напрямую предлагает потенциальным читателям свой продукт в Интернете.

В США и Европе эта система, которая называется selfpublishing, работает более десяти лет и представляет собой достаточно серьезный бизнес. В рамках международных книжных ярмарок проходят семинары по самиздату. Десятки он-лайн сервисов, за небольшую плату, предлагают авторам, которые не ждут милостей от редакторов, помощь в макетировании и маркетинге. Для сбыта самодельных «е-буков» существуют тысячи сайтов, включая солидные Kindle и Amazon.

У современного самиздата уже есть свой миф о Золушке. Это писательница Аманда Хокинг, распространившая в 2011 году через Амазон четыреста пятьдесят тысяч экземпляров книги “My blood approval”, которую она сама написала и, без посторонней помощи, сверстала на домашнем компьютере. Историю чудесного превращения двадцативосьмилетней посудомойки в звезду фэнтези рассказывает каждый сайт, предлагающий литературную славу посредством «селфпаблишинг». Это, может быть, чересчур цинично и жестоко по отношению к доверчивым авторам, но бизнес есть бизнес.

Вот и в России, один за другим, появляются сервисы с он-лайн конструктором для верстки электронных книг и возможностью их дальнейшего распространения через книжные интернет-магазины.

Казалось бы, о чем еще говорить? С одной стороны, предприимчивые люди, с другой — десятки тысяч готовых клиентов, на досуге заполняющих своим творчеством сайты Стихи.ру и Проза.ру.

Однако есть нюансы. Идеология американского selfpublishing заключена в словах Энди Уорхолла о пяти минутах славы, на которые имеет право каждый человек. В России вопрос о праве человека это лишь часть знаменитой раскольниковской диллемы. Те, кто занимаются в нашей стране издательским бизнесом, хорошо представляют себе риски, связанные с неправильным ответом на вопрос. И стремятся обезопасить себя, переложив риски на автора, который угодил в их сети. Таковы особенности национального самосознания.

Поэтому пользователь российского “самиздатного” сервиса после того, как зарегистрировался в системе, загрузил файл с текстом и выбрал макет будущей книги, должен заполнить анкету “для определения возрастной аудитории”. Детей необходимо защищать от вредной информации. Кто станет с этим спорить?

Вот список вопросов к авторам, которые претендуют занять место на виртуальной полке российского книжного интернет-магазина. Объем анкеты впечатляет. Ее составители, похоже, решили застраховаться от малейшего подозрения в неблагонадежности, предоставив автору право доказывать, что он не маньяк.

А теперь о главном: содержится ли в книге описание секса? Анкета предлагает семь вариантов ответа. 1. Описание действий сексуального характера, в скобках — «эротика». 2. Сцены сексуального насилия над детьми. 3. Сексуальные сцены с участием детей и подростков. 4. Между мужчиной и женщиной (хочется спросить: между кем происходила «эротика» в первом пункте?). 5. Эксплуатация интереса к сексу. 6. Ненатуралистическое. 7. Отсутствует.

Первый же раздел заставляет автора крепко задуматься о своем месте в мироздании и позиции по ключевым вопросам современности. Далее его с такой же дотошностью расспрашивают о нецензурной лексике, алкоголе и наркотиках. После ответов на эти вопросы само собой возникает ощущение, что автор запрашивает въездную визу в какую-то страну победившего шариата.

Но это только цветочки. Впереди самый главный раздел анкеты — экстремизм или «описание антиобщественных действий». В нем есть вопрос: «содержится ли в вашей книге оскорбления в адрес Президента?» Именно так, с большой буквы. Если вдруг, абсолютно случайно, рука заполняющего анкету дрогнула и поставила галочку в данном пункте, на экране появляются красные буквы: «Книга запрещена к публикации в Российской Федерации».

То есть, анкетирование не прошел бы не только маркиз де Сад, пожелай он опубликоваться таким способом, но и, скажем, автор «Бравого солдата Швейка», цитата из которого здесь как нельзя более кстати:

— Это не было обычное оскорбление государя императора, какие спьяну делаются.

— А какие оскорбления государю императору делаются спьяну? — спросил Бретшнейдер.

— Какие оскорбления наносят государю императору спьяну? — переспросил Швейк. — Всякие. Напейтесь, велите сыграть вам государственный гимн, и сами увидите, сколько наговорите…

Диалог происходил в пражской пивной летом 1914 года. Это был наивный двадцатый век, времена цензурных комитетов и секретных агентов, которые стоили государству немалых денег. Бретшнейдеры, сыщики, азефы, провокаторы, цензоры, все как один, получали казенное жалование за разыскание крамолы.

Сто лет спустя все стало прозрачно, как в романе Евгения Замятина «Мы». Автор сам — о дивный новый мир — должен обнаружить следы мыслепреступлений в своих текстах и бесплатно выполнить работу цензора, в надежде на то, что результатом его трудов будет успех, как у Аманды Хокинг.

Ярослав Гашек, основатель «Партии умеренного прогресса в рамках закона», возможно, оценил бы этот подвиг самоцензуры, но скорее всего, сетевые авторы наших дней показались бы ему карикатурными героями плохой антиутопии. Они ведут публичные дневники, и чем больше у них читателей, тем больше денег получают в Калифорнии некие люди, обладающие правом «выключить» любого писателя из своей сети, если на него пожалуется кто-то, оскорбленный в своих чувствах… Нет, лучше не продолжать описание этого странного сна, который уже неоднократно описал и продал В. Пелевин. Правда в том, что житель антиутопии свободен выбирать, что ему больше нравится: наивная и архаичная цензура по-русски или риторически обоснованная система запретов, действующая в корпорациях вроде Facebook или Amazon. К самиздату не имеет отношения ни то, ни другое.