Февраль 2022 года до 19 числа я не помню.

В тот день, где воспоминания начинают проявляться,я пришла к маме в гости. Наша собака Милька встречала меня, скалясь. Это она так улыбается. И если сесть на корточки, начнет облизывать лицо. Сейчас я как никогда скучаю по этому.

Мама бегала по квартире, делая одно дело за другим. А я думала: интересно, почему она не может остановиться и подышать? Раньше я жалела ее, пыталась делать всё за нее, чтобы она отдохнула. Но она все равно находила новые и новые дела. Тогда-то я осознала, что это то, как мама выбирает жить сама, и я ничего не могу с этим сделать.

В тот день в беготне за стиркой вещей, ответа друзьям на фейсбуке и логистическим вопросам по отъезду моего брата в поход, мама нашла время ненадолго попить со мной чай.

— Если начнется война, мы сядем в машину и уедем. Я поведу, я не испугаюсь. Мы уедем даже без Павла. — говорила она, параллельно читая новости.

— Война не начнется! — говорила я, будучи совсем в этом не уверенной, — и без Павла я никуда не поеду. Я останусь с ним.

***

Мама долго не могла принять, что я курю. И еще дольше она не могла меня с сигаретой видеть. Впервые я закурила при ней на похоронах бабушки. Тогда было совершенно неважно, кто курит, а кто нет. Ноябрь 2021 года.

19-го февраля 2022 после разговора о войне мы с мамой вышли вдвоем покурить.

— Представляешь, я недавно поняла, что главное чувство, мной движущее — стыд! Мама родила меня рано, тогда это было стыдно. Она прятала сначала живот, а потому и меня.

Мама смотрит на меня своими зеленющими глазами с коричневой крапинкой в левой радужке, у нее живое лицо, двигающиеся руки. Она действительно удивлена этому. Я улыбаюсь.

— Представляю, мам. Я тоже жила с этим чувством очень долго, оно было мной, а я им. Потому и увидеть его оказалось тяжело.

— Но ведь я никогда тебя не стыдила! Как так вышло? — она искренне не понимает.

— Нууу, во-первых, стыдила, однако это я уже простила. Во-вторых стыд, как и остальная дисфункция передается по наследству. Возможно ли вырастить ребенка, не передав ему свое ощущение мира?

Мама молчит. Пытаюсь понять по ее лицу, расстроена ли она. Кажется, чуть-чуть.

А я вдруг неожиданно вижу в ней человека, сложенного из маленькой Алёнки (так ее называла её бабушка), молодой Елены, женщины-мамы и жены. Женщины, в свои 46 имеющий силы вдруг свой стыд увидеть и не разрушиться. Я так сильно за маму рада. И так сильно грущу за себя.

— Знаешь, я думаю, что есть вещи, которые простить нельзя, но из точки выбора можно принять решение. Я больше не надеюсь, что ты сможешь исправить то, что происходило в детстве, и из этого непрощения рождается принятие. Я остаюсь с тобой, как взрослая, но ты все еще моя мама.

Первый раз за 10 лет я обнимаю маму по собственному желанию. Она крепко прижимает меня к себе, целует в щеки и в лоб. Мне так хорошо, так спокойно. Я чувствую ее запах, она пахнет так же, как в моем детстве. Только теперь мы одинакового роста, и я курю.

***

— Пока, мама, я тебя люблю!

— Я люблю тебя тоже, Солнышко мое ясное!

Так я записана у нее в контактах. И, наверное, где-то еще, где не увидеть глазами.