В последний день лета группа «Деревянные киты» выпустила клип на песню «Поле чудес», в котором кельтская легенда о Тристане и Изольде переплетается с личной историей вокалистки коллектива. Поговорили со Светой Матвеевой и режиссёром клипа Машей Прониной об источниках вдохновения, созависимой любви и о том, как песни приобретают новый смысл по прошествии времени.

Света, когда мы общались в прошлый раз, вы с ребятами готовились снимать клип на «Воздушную пшеницу». Уже были образы, сценарий, локация, но тот клип так и не вышел. Что пошло не так?

Света: Я, если честно, уже не помню. Не то чтобы что-то пошло не так, просто это рабочий процесс, идеи меняются. Когда подбираешь варианты, на что хочешь снять клип, несколько раз можешь перебирать, передумывать. Потом кому-нибудь придёт в голову крутая идея, и ты такой: «О, это то, что нам надо».

Маша: Год назад мы познакомились с Тимуром [Мизиновым, гитаристом «Деревянных китов» — здесь и далее в квадратных скобках прим. автора], и он сказал: «Выбирай для клипа песню, которая тебе нравится». И я выбрала «Воду». Я сделала на неё тритмент [описание режиссерской концепции фильма], а потом мы встретились с ребятами, и они сказали, что всё классно, но у группы всегда есть свои приоритеты с точки зрения того, на какие песни хочется снимать клипы. Не всегда получается так, что режиссёру понравилась песня, и на неё что-то можно сделать. И не на каждую песню можно что-то снять.

Какие-то моменты в клипе «Поле чудес» мне напомнили “Anima” Тома Йорка. Какие ориентиры были у вас в голове?

Маша: На “Anima” точно не было ориентации. Мне почему-то кажется, что это довольно далёкие друг от друга истории, хотя психологическая подоплёка у них похожая.

Мне кажется, что референсы — это всегда индивидуальная вещь. Кому-то, чтобы придумать идею, нужно сначала посмотреть референсы и сказать: «Я хочу снять так же, как у Тома Йорка». У меня это, скорее, происходит так: я сначала вижу какие-то картинки, а потом под них подбираю референсы. Для меня подбор ориентиров осложняется тем, что я не всегда могу найти уже что-то воплощённое визуально так, как мне это увиделось.

«Для меня романтическая любовь — это прежде всего наложение на человека проекций своего восприятия».

В этом клипе визуальные референсы были, скорее, из изобразительного искусства, мифологии. Мы ориентировались на миф о Тристане и Изольде и пытались его воплотить метафорически. Это история романтической любви, в которой два героя выпили волшебного зелья и заразились болезненной связью, которая привела обоих к смерти.

Для меня романтическая любовь — это прежде всего наложение на человека проекций своего восприятия. И как раз эту идею я хотела воплотить в клипе. Не зря в начале герои вытягивают из чана ткани винного цвета, накладывают её друг на друга, начинают нащупывать через неё. Как будто бы через какую-то проекцию они начинают друг друга изучать, но их истинные лики скрыты. И вот эта большая ошибка на начальном этапе приводит к трагедии. В клипе есть также отсылка к Икару, когда главный герой, высоко взлетев, низко упал и лежит с опалёнными крыльями. На «Пьету» Микеланджело — там есть одна сцена, где Света и Стёпа, главный герой, сидят на камне. И Света в таком красном палантине — для меня это символ пожирающей матери.

На самом деле это метафорическое переложение истории трагической любви, истории, которая случалась со многими. Когда вы не знакомитесь с реальным человеком — таким, какой он есть, — а создаёте себе образ, влюбляетесь в него какой-то созависимой любовью, и потом это приводит к драматическому концу. Каких-то уже снятых вещей не было в референсах.

Каково это — работать год над одним проектом?

Света: Это тоже по большей части вопрос к Маше, потому что моё участие по началу было частичное. И всю основную работу по началу делали Маша и её группа.

Маша: Ну, вот мы познакомились год назад, и я предложила идею, потом мы её с ребятами дорабатывали. Были небольшие правки. Тритмент был готов уже, наверное, к осени.

Света: К сбору средств мы как раз уже подготовили тритмент.

Маша: Но он всё равно дорабатывался в процессе. Например, в изначальной задумке младенца вообще не было. Это был мой сон — младенец, который превращается в пластикового пупса. Я предложила ребятам, им понравилось, и мы решили это добавить. Тритмент дорабатывался, жил.

В середине осени мы начали сборы, и они закончились к февралю. В марте у нас начался препродакшн, который был не самым простым, потому что бюджет был ограничен. Несмотря на то что фанаты группы нам очень помогли, всё равно было довольно сложно, потому что вся команда работала бесплатно. В какой-то момент к нам присоединилось продакшн-агентство Tape, и они тоже нам помогли. Было непросто, потому что в ограниченном бюджете сложно существовать и реализовывать все свои «хотелки». Но в этом случае, мне кажется, мы как раз их все реализовали. Не возникает «внутреннего червячка», который говорит тебе: «Тут можно было сделать лучше, а здесь по-другому, здесь бюджета не хватило, тут не доработал». Как будто бы всё, что мы задумывали, мы воплотили.

Света, что тебе больше всего запомнилось в процессе съёмок? Какие были ощущения, сложности?

Света: На меня всё произвело колоссальное впечатление. Это были двое круглых суток работы на площадке, и время неслось из–за того, что я постоянно была задействована. Первый день пролетел очень быстро, только во второй у меня была некоторая передышка.

«Это всё было довольно мрачно, и оно меня высосало, но я довольна, что оно меня высосало».

Я помню первое впечатление, когда я зашла на площадку и увидела подготовленные художницей локации. Я смотрю на это и думаю: «Боже мой, как круто. Это настолько круто, как я себе представляла». Ну, и конечно, я очень эмоционально в это вовлеклась. Если первый день был более мягким по сценам, если мы снимали более светлые образы, то второй день был тёмным, более жёстким и эмоционально затратным, потому что были сцены, где мне нужно было кричать и плакать, где мы снимали ребёнка. Это всё было довольно мрачно, и оно меня высосало, но я довольна, что оно меня высосало. Потому что я понимаю, что несмотря на все трудности моего психического состояния на тот момент, я сделала всё, что могла.

Маша: Я очень довольна работой Светы и её вовлечением. Я, если честно, даже не подозревала, насколько органичной Света может быть в кадре. И мы с ней очень много по этому поводу говорили. На самом деле я потом это анализировала и думала, что это своего рода докуфикшн — когда ты восстанавливаешь какие-то события из жизни героя, а потом помещаешь его в них, и он как будто ещё раз в кадре это переживает. Это как принцип работы с непрофессиональными актёрами, когда ты должен поместить их в свою среду.

Конечно, эта среда была довольно метафоричная. Понятно, что никакой документальной реальности мы не придерживались, просто для Светы это было так. И она очень хорошо чувствовала историю, свой образ. Она держалась стойко. Без опыта участия в подобных съёмках люди быстро устают, теряются, начинают плыть, а Света как будто каждый день на таких съёмках, очень стойко и профессионально себя вела. Чтобы получилось то, что в итоге будет нравиться, должно всё сложиться. Если кто-то где-то «факапнет», уже будет не так. Света была вишенкой на торте, и благодаря этому получилось, я считаю, круто.

Почему в клипе не появляются другие участники группы?

Света: Они появляются отчасти. В телевизоре.

«Мне дико не нравится, когда в клипе участники группы параллельно ещё поют, играют — не дай бог — на барабанной установке».

Маша: Изначально есть много разных задач. Предположим, вся группа должна быть в кадре. При этом клип ещё должен быть красивым, также дешёвым. Очень много разных историй. И мне, например, дико не нравится, когда в клипе участники группы параллельно ещё поют, играют — не дай бог — на барабанной установке. Это рабочий способ. В принципе фанатам группы нравится смотреть на группу, которую они любят в каких бы то ни было обстоятельствах. Но мне кажется, что это немного устаревший и довольно простой подход. Что может быть проще поместить в кадр поющую группу, да? Вот тебе и клип.

Мы просто сразу же договорились с ребятами, что такого не будет. Мы хотели интегрировать всех членов группы каким-то особенным образом. И в клипе есть момент, где Света смотрит телевизор и видит там свои детские воспоминания — может быть, даже отдельно выпустим это видео, потому что оно тоже получилось классным, — она смотрит на детские фото и видео всех членов группы. Дело в том, что в изначальной задумке у нас должны были быть проекции, но потом я решила использовать телевизор — в такой более «линчевский» стиль уйти. И поэтому — просто из–за того, что размер телевизора чуть меньше ткани, на которую должны были проецироваться ребята, — материал не так сильно считывается.

В общем, ребята были не против того, чтобы главная роль была у Светы. И все члены группы приходили на площадку и помогали. Тимур Мизинов рассыпал землю, какие-то красные цветочки для сета под череп. Все что-то таскали, помогали, были зайками. Все так или иначе поучаствовали, в общем.

Света, вы играете «Поле чудес» уже чуть больше года. Для тебя сейчас эта песня всё ещё эмоционально заряжена или ты её ощущаешь, как какую-то пройденную историю?

Света: Если честно, у меня с песнями обычно такая история… Ну, вот я написала песню, и первые несколько выступлений оно у меня «фигачит» настолько сильно, что мне сложно петь. Потом это всё ещё эмоциональная история, но уже более купированная, относительно конструктивная. А потом чаще всего песни для меня принимают новый внутренний смысл. Несмотря на то что текст изначально может быть совсем о другом, он у меня часто эмоционально связывается с какими-то новыми событиями. Например, в июле я потеряла папу, и сейчас, когда мы выступали на акустике, я пела эти песни с ощущением, что пою их для папы, и для меня это был очень сильный эмоциональный опыт. И так оно происходит со многими песнями — они начинают приобретать новый смысл и новую эмоциональную подоплёку.

Беседовал Артём Сухомлинов