В далеком море, черт знает где, терпит крушение маленький кораблик с большими людьми и каждый из них часть одного целого. Нет, это не экипаж и не команда, это мускул, который извивается и борется, воплощая собой всю волю к жизни. Маленький кораблик, черт знает где, под детской ногой, терпит крушение и вот-вот бумажная обшивка не выдержит нагрузки и лопнет.

А капитан, его нордическая фигурка словно вкручена к капитанскому мостику и не пойми, как из его трубки пробивается дымок. Благодаря каким таким силам этот дымок вьется тоненькой струйкой останется известно одному богу. Маленькая детская нога беспощадно бьет по воде, обрушивая на команду и на маленький кораблик новые да новые потоки волн. Ну, а капитан все курит трубку, матросы с застывшими гримасами борьбы и боли пытаются натянуть тросы и канаты. Мачта кораблика давно сломана и теперь никто не узнает, какую миссию они выполняли в этом огромном бескрайнем море. Капитан видел, как идет ко дну его стяг и ни один мускул не дернулся на его лице, тогда он молча прошел к своему месту, вся команда смотрела на него и понимала, что это значит.

Детская нога все бьет и бьет по воде, пока кораблик не теряет носовой отсек, в трюмы врывается холодная морская вода. Обшивка размокает и рвется, запуская все больше и больше воды, матросы до последнего пытаются заткнуть дыру в корпусе своими телами, но ватерлиния неизбежно поднимается. Наступает момент, когда детская нога последний раз бьет по водной глади, кораблик окончательно переворачивается и тонет.

И нету струйки дыма и нет фигуры капитана, и нет матросов, которые еще вчера вповалку спали, напившись рома и бурбона, нагулявшись с припортовыми шлюхами и подравшись с какой-то шпаной. Нет никого, есть только огромная лужа и мальчик, который стоит рядом. На земле лежит ранец, из которого вывалились учебники и тетрадки, в руках у парнишки дневник с вырванными листами.