В 2017-м году социальный триллер (так определяет жанр сам режиссер) «Прочь» Джордана Пила стал настоящей сенсацией американского проката, собрав в кинотеатрах более 176 миллионов долларов (при бюджете в 4,5 млн). Для сравнения в России бокс-офис картины почти в сто раз скромнее (1,8 млн $). Различается и зрительская оценка фильма — на IMDb (преимущественно международная аудитория) у «Прочь» 7,7 из 10, а на «Кинопоиске» (преимущественно российская аудитория) 6,9 из тех же 10.

Такой люфт в оценках и сборах очевиднее всего объясняется различным социокультурным контекстом и разной степенью подготовленности двух аудиторий — американской и российской. Отечественный зритель чаще всего мало знаком с внутренними проблемами американского общества. О каких-то вещах он поверхностно осведомлен по другим фильмам и новостям, но на самом деле почти никто не осознает, что по-настоящему значит быть чернокожим в современных Соединенных Штатах. А ведь фильм «Прочь» именно об этом. Снятый афроамериканцем и про афроамериканцев, он разговаривает со зрителем на языке образов и символов, значимых для темнокожего населения, но порой недоступных для правильного понимания аудиторией с другим жизненным опытом.

Данный текст является попыткой разобраться в этом языке и прояснить моменты, которые российский зритель мог упустить в силу языкового и культурного барьера. Так что этот материал будет богат на спойлеры и в целом рекомендуется к прочтению тем, кто фильм уже видел.

Открывает картину эпизод-перевертыш, в котором выворачивается наизнанку ситуация случайного попадания человека в «чужой» район. Мы видим в кадре афроамериканца — напряженного и обеспокоенного. В тихом и богатом пригороде ему неуютно и дискомфортно, будто он… белый в черном гетто. Парадоксальным образом местная идиллия внушает персонажу чувство опасности, словно в милых с виду домиках скрывается зло. Впрочем, оказывается, что так оно и есть. Рядом с героем останавливается машина белого цвета (или как указано в сценарии «кремового»), который здесь выступает символ именно белой угрозы. Из автомобиля выходит некто, который оглушает чернокожего прохожего и похищает его. Интересно, что фоном в этой сцене контрапунктом звучит издевательски веселая песенка «Run Rabbit Run» («Беги, кролик, беги»). И это важно, так как в песне поется о кролике, которому надо бы поскорее бежать со своей фермы, чтобы не стать начинкой для мясного пирога. То есть данная музыкальная композиция как бы вторит названию фильма, еще раз предупреждая — прочь, беги, здесь опасно.

Плавно композиция «Run Rabbit Run» переходит в саундтрек открывающих титров, который начинается почти с тех же самых слов «Run, run, run». При этом если в первой сцене вокал был узнаваемо «белым», то в титрах он подчеркнуто «черный» — благодаря африканским мотивам и повторяющейся строчке на суахили «Sikiliza Kwa Wahenga», означающей в переводе «Слушай своих предков». Таким образом, и здесь музыкальное сопровождение закрепляет основную идею фильма, выступая еще одним предостережением — прислушайся к своим предкам, которые шепчут тебе: «Беги, беги, беги».

После титров мы видим двух главных героев. Молодой человек (Крис — Дэниэл Калуя) бреется в ванной. Его девушка (Роуз — Эллисон Уильямс) покупает выпечку. Уже зная истинные намерения Роуз и то, что она скрывает от своего бойфренда, зритель при повторном просмотре начинает понимать истинное значение и символизм этой сцены.

Этот символизм сводится к тому, что в глазах девушки Крис — лишь очередное «лакомство», жертва, которая вскоре будет «съедена» и особым образом использована. Параллельным монтажом молодой человек сопоставляется с угощением на прилавке, выбранным Роуз (кстати, даже пена для бритья здесь заряжена символизмом, являясь предвосхищением того, что главному герою вскоре в некотором роде предстоит стать белым). Эта сцена рифмуется с другим эпизодом — уже в доме семьи Армитаж. В нем мы видим, как Роуз в поисках новой жертвы просматривает профайлы чернокожих баскетболистов, одновременно поедая сладкие колечки.

Так же интересно, что в песне («Redbone», Childish Gambino), которая звучит в первой сцене после титров, словно в поддержку «кулинарной» темы, упоминается «шоколадный торт с арахисовым маслом» (My peanut butter chocolate cake). В тоже время в припеве песни поется: «Now stay woke, Niggas creepin'» («Будь на чеку, ниггеры крадутся»). По словам режиссера, этот текст является намеком на то, что Крис в определенный момент сам станет источником опасности для девушки и всех, кто захочет причинить ему вред.

Следующая сцена, поездка на машине в дом родителей Роуз, очень важна для понимания сути всего фильма. По дороге молодые люди сбивают оленя. Крис подходит к животному, которое не может пошевелиться. Молодой человек как-то странно смотрит на оленя, будто понимая его чувства, разделяя его боль и даже идентифицируя себя с ним. Невидимая связь, возникшая между главным героем и животным, имеет свое культурное обоснование. Дело в том, что в английском языке самец оленя и молодой сильный черный мужчина обозначается одним и тем же словом — «buck». В отношении афроамериканцев оно долгое время использовалось в пренебрежительном значении и имеет явно дискриминационный окрас.

Позже в доме родителей Роуз мы обнаруживаем чучело другого оленя, а точнее его голову, подвешенную над телевизором, с помощью которого Криса погружают в гипноз. Таким образом, неподвижность оленя (в лесу и на стене) визуально увязывается с оцепенением и скованностью загипнотизированного человека.

По словам режиссера, с помощью сцен с гипнозом и обездвиженным животным ему было важно передать ощущение паралича, внутренне свойственного многим темнокожим в современной Америке. Джордан Пил утверждает, что он сам, а также различные его знакомые-афроамериканцы, не раз испытывали в своей жизни чувство некоего ступора, бессилия, ограниченности, отсутствия голоса и неспособности что-либо изменить в обществе расового неравенства.

Однако, в «Прочь» главный герой все же находит возможность для борьбы и сопротивления. Символом этого «пробуждения силы» опять же становится голова оленя, которая меняет свою функцию, превращаясь в оружие возмездия.

При этом особая ирония в эпизоде с побегом Криса заключается в том, что спастись от гипноза ему помогают затычки для ушей, сделанные им из хлопка. Выбор данного материала обосновывается тем, что именно на хлопковых плантациях в свое время трудилось большинство американских рабов. То есть средством к освобождению персонажа выступает волокно, которое можно считать символом угнетения и порабощения огромного множества его предков.

В целом в фильме хватает и других визуальных отсылок к рабовладельческой эпохе, начиная с самого дома в колониальном стиле, продолжая черной прислугой и заканчивая сценой продажи Криса, выстроенной по схеме аукциона рабов.

Кстати, на аукцион все его участники съезжаются исключительно на черных автомобилях, что является метафорой той процедуры, которой чернокожие подвергаются в хирургическом кабинете семьи Армитаж. От афроамериканцев после операции остается только форма, внутрь которой помещается мозг белого владельца (точно также внутри черных машин находятся белые люди).

Подобная же метафора возникает и в сцене, где отец Роуз показывает Крису дом. Проходя мимо подвала, где находится операционная, мистер Армитаж машет рукой и произносит: «Там черная плесень. Никак не доберусь». С одной стороны, в этой фразе благодаря эпитету «черная» можно и так найти расовый подтекст. Но с другой стороны — всё еще сложнее и тоньше, так как в оригинале отец Роуз произносит фразу «black mold», что можно перевести и как «черная форма» (точнее литейная форма, емкость для заполнения). Так что когда отец Роуз, говорит, что внизу находится черная плесень, он в тоже время имеет в виду, что операционная является местом заполнения черной формы белым содержимым (кстати, обратите внимание на то, что все чернокожие, появляющиеся в доме Армитажей носят головные уборы или парик, как в случае со служанкой — чтобы скрыть следы трепанации).

Этот и другие описанные здесь примеры наглядно показывают, что огромный пласт подтекста и скрытого смысла теряется и не пробивается к российскому зрителю уже на уровне перевода и дубляжа. На этом фоне вовсе неудивительно, что фильм в итоге во многих аспектах оказался в России непонятым и недооцененным.

В тоже время эти примеры показывают, насколько продуманным, выверенным и проработанным является фильм «Прочь». Насколько в нем учтена каждая мелочь и каждое слово. При этом хочется подчеркнуть, что все находки, описанные выше, не являются домыслами и фантазиями, придуманными в поисках глубокого смысла. Данный материал подготовлен на основе многочисленных интервью и различных комментариев самого Джордана Пила, в которых он делится своим видением собственного фильма.

И вот список некоторых использованных источников:

Режиссерский комментарий Джордана Пила

Интервью с Джорданом Пилом

Джордан Пил комментирует зрительские теории

Символизм в фильме «Прочь»

Еще одно интервью с режиссером

P. S. Больше интересного о кино также можно найти у нас в VK, FB, Instagram и Telegram.