Страус, олень, тушканчик и прочие придут на подмогу человеку лишь тогда, когда его общество станет для них притягательным, а этого при режиме цивилизации не случится никогда!

Шарль Фурье

Немаловажным представляется тот факт, что животные в зоопарках отловлены и заперты насильно здесь, в тюрьме инстинктов. Постыдное рабство, на которое люди чересчур охотно закрывают глаза, подчиняя ему все человеческое существование, вызывает мгновенное отвращение, глубочайшее презрение, категорическое неприятие у этих изящных диких животных. Технологическая жестокость науки, прислуживающая тирании, — вот единственное, что принуждает живых существ к замедленной смерти, в которой грезы лишены порождаемого ими будущего, а сам сон вдребезги разбивается о решетку уничтожения.

Сюда, в зоопарк, в дурманящее царство гипноза, люди приходят посмотреть на собственные кастрированные инстинкты, сидящие в клетках. Все, что свойственно человечеству и что задохнулось в тисках капиталистического общества, вновь на безопасном расстоянии демонстрируется в зоопарке. Агрессия, сексуальность, движение, желание, игра, даже само рвение к свободе угодили в ловушку, и теперь их выставляют напоказ в качестве отчужденного развлечения, отдавая их на расправу мужчинам, женщинам и детям.

Здесь разыгрывается безобидный спектакль, в котором все человеческие желания существуют лишь постольку, поскольку они отсечены от действительности человеческого существования. Эти клетки — просто-напросто продолжения тех клеток, которыми отравлена жизнь всех живых существ. Здесь животных поместили в противоестественную среду обитания некоего противоестественного для самого себя общества.

Головокружительная прыть гепардов, безнадежное блуждание леопардов, небесный жар черных лебедей, непорочный смех тюленей, отрешенное кувырканье мартышек, каббалистическая задумчивость сов — эти истинные символы величия томятся в неволе, оторванные от прошлого и будущего и превращенные в пустые оболочки былой радости. Все, что некогда было для животных естественным поведением и источником удовольствия, обращено в перформативное рабство зоологической темницы. Природный дар преобразовали в каторгу страданий.

Такое рабское положение невольно наводит на вопрос: Каковы перспективы освобождения? Едва ли стоит упоминать, что самое понятие революционного преобразования взаимоотношений между человеком и зверем сегодня немыслимо. И все же в великих мифах американских индейцев и в древних африканских культурах, в трудах некоторых исключительно талантливых мыслителей (Шарля Фурье, Альфонсу Туссенеля, Джона Рескина), в наследии так называемой «проклятой» поэзии и в удивительной народной традиции, охватывающей все, по крайней мере от «Сказок матушки Гусыни» и вплоть до мультипликационных фильмов, от «Бременских музыкантов» и до «Зова предков», можно заметить слабые отблески огромного потенциала этой сферы. Кроме того, нужно учитывать те неопровержимые знаки, которые сами животные подают нам сквозь языки пламени: к примеру, несколько лет назад, когда сильные ливни затопили берлогу белых медведей в Брукфильдском зоопарке, эти звери переплыли через ров, забрались в торговую палатку и устроили там пиршество, пожирая тысячи конфет.

Если рабство начинается с человечества, то оно должно закончиться одномоментным избавлением людей и животных от ига товарного фетишизма и самовлюбленных излияний. Бездушное содержание животных в неволе служит в конечном итоге лишь для того, чтобы лишить мужчин и женщин их потенциальных возможностей и превратить в жертвы собственного вероломного варварства.

Сама реальность грез требует вновь вовлечь людей и животных в повседневную жизнь. Воплощая свои сокровенные желания, человечество достигнет того, к чему оно стремилось испокон веков: вселенной, исполненной невероятного.

1971

Чикагская сюрреалистическая группа

Из книги «Сюрреализм. Воззвания и трактаты международного движения с 1920-х годов до наших дней», Гилея, 2018 г.